Элизабет Уитчел
Римма Максимова провела последние десять лет своей жизни, ведя битву на двух фронтах: одну – против рака костей, который в конечном итоге убил ее, и другую – за правосудие в убийстве сына. За несколько лет до своей смерти в 2014 году она подала иск против России в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ). Она не дожила до приговора, вынесенного судом в этом месяце, и так и не узнала о своем вкладе в глобальную борьбу против безнаказанности в убийствах журналистов.
Максим Максимов, 41-летний корреспондент петербургского еженедельника «Город», пропал 29 июня 2004 года. По словам коллег, он не вернулся со встречи со своим источником в деловом центре города 29 июня; месяц спустя полиция обнаружила его машину, припаркованную возле местной гостиницы. 30 ноября 2006 года Дзержинским районным судом Санкт-Петербурга Максимов был объявлен умершим – более чем через два года после того, как его признали пропавшим без вести.
19 октября 2021 года ЕСПЧ установил, что российские власти нарушили Статью 2 Европейской конвенции по правам человека, не проведя эффективного расследования исчезновения и предполагаемого убийства Максимова. КЗЖ приветствовал это хотя и поздно вынесенное решение и оценил его как прогресс в деле Максимова, а также победу журналистов всего мира, стремящихся к справедливости.
Российский журналист-расследователь Максим Максимов исчез 29 июня 2004 г.
Максимова узнала об исчезновении своего сына после того, как в начале июля 2004 года приехала из своего дома в Потсдаме в Санкт-Петербург, чтобы навестить его на день рождения. Как тогда сообщили КЗЖ коллеги Максимова, перед исчезновением он занимался расследованием коррупции в местном отделении Министерства внутренних дел. Максимова неделями следовала за полицией и часами ждала в районной прокуратуре, пытаясь выяснить, какие меры предпринимаются для определения местонахождения ее сына. Она узнала, что ключевые лица не были допрошены и не получила объяснений ни этого, ни многих других вопросов относительно ведения дела властями, которые останутся без ответа все последующие годы.
Несмотря на хрупкое состояние, в котором она находилась из-за лечения от рака, Максимова неустанно добивалась справедливости. Она писала письма должностным лицам на всех уровнях правовой системы России и обращалась к президенту Владимиру Путину, в том числе в открытом письме 2006 года, опубликованном в «Московской правде» под названием «Услышит ли президент голос матери?» Она часто ездила в Санкт-Петербург, чтобы встретиться с официальными лицами, искала ответы, ходатайствовала о кадровых перестановках или о возобновлении расследования, которое неоднократно стопорилось. Почти на каждом шагу ее игнорировали или отвергали. После одного визита к генеральному прокурору Северо-Западного федерального округа в 2011 году Максимова сказала КЗЖ: «У меня был нервный срыв, и я подхватила пневмонию, поэтому меня отправили в аэропорт в инвалидной коляске».
В 2009 году Максимова рассказала о своем глубоком разочаровании и отчаянии Нине Огняновой, которая в то время координировала программу КЗЖ по Европе и Центральной Азии. Она сказала Огняновой, что готова опустить руки. В надежде найти выход из казалось бы безнадежной ситуации КЗЖ обратился в лондонский Европейский центр защиты прав человека (EHRAC), который специализируется на передаче дел в ЕСПЧ. Они приняли дело и упорно работали с Максимовой на протяжении двух лет, собирая заявления и доказательства.
В июне 2011 года EHRAC подал иск от имени Максимовой и Капустина против России в ЕСПЧ. Сергей Михайлович Капустин, родственник Максимова, был добавлен в качестве истца в связи с ухудшением здоровья Максимовой и учитывая вероятность того, что мать журналиста могла не дожить до завершения рассмотрения дела. Эта вероятность превратилась в реальность, когда Максимова умерла 24 сентября 2014 года. К тому времени дело почти не продвинулось.
В материалах дела EHRAC утверждается, что Россия несет ответственность за нарушение нескольких положений Европейской конвенции. В нарушение Статьи 2, которая касается права на жизнь, в деле говорится о «существенном аспекте» и утверждается, что к совершению преступления причастны сотрудники органов внутренних дел, а также отмечается, что имело место нарушение «процессуального аспекта» и упоминаются ключевые шаги, которые не были предприняты в ходе расследования. В деле также утверждается, что имело место нарушение Статьи 3, которая гласит, что «никто не должен подвергаться пыткам или бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию» в связи со страданиями, причиненными Максимовой. В результате Европейский суд по правам человека признал приемлемыми только жалобы по нарушению Статьи 2, а также признал, что Российская Федерация нарушила «процессуальный аспект», но не «существенный».
Решения ЕСПЧ редко сопровождаются судебными преследованиями в делах об убийствах журналистов, особенно в России, но они играют важную роль в том, чтобы дела подобные делу Максимова не закрывались и внимание к ним не угасало, так как в процессе могут быть выявлены новые доказательства, а также подчеркивается системная безнаказанность. Максимов – это последнее по времени решение ЕСПЧ по убийствам журналистов в России, которая занимает 10-е место в Глобальном индексе безнаказанности КЗЖ на 2021 год. В 2018 году ЕСПЧ признал, что российские власти не предприняли необходимых мер для расследования убийства Анны Политковской в 2006 году, а в 2021 году он вынес аналогичное решение по делу об убийстве Натальи Эстемировой в 2009 году. По данным КЗЖ, с 1992 года в России было убито не менее 58 журналистов и работников СМИ в связи с их работой.
Убийцы Максимова могут оставаться на свободе, и, по правде говоря, маловероятно, что их личности раскроют и накажут по закону, но решение ЕСПЧ по данному делу и другие подобные приговоры означают, что в дальнейшем дела будут тщательно рассматриваться для достижения правосудия. Непрекратившееся стремление Максимовой к справедливости для своего сына усилило это послание.