ЕВРОПА И ЦЕНТРАЛЬНАЯ АЗИЯ – АНАЛИЗ

Августовскую схватку России и Грузии за спорный южно-осетинский анклав многие восприняли как битву Давида с Голиафом – схватку зарождающегося демократического государства во главе с реформатором Михаилом Саакашвили и автократического режима расчетливого Владимира Путина.

При всех своих различиях оба руководителя проявили нетерпимость к критике и сильное желание контролировать влиятельное национальное телевидение. Применяя удивительно схожие методы, оба лидера смогли придать телевизионным СМИ некритичный характер, превратив их в органы поддержки соответствующих правительств. Результаты с очевидностью проявились в ходе южно-осетинского конфликта, когда телевидение каждой из сторон освещало боевые действия односторонне, в одном измерении.

7 августа Саакашвили отдал приказ о нанесении удара по столице Южной Осетии Цхинвали. В ответ Россия ввела войска в спорный регион и в конечном итоге в собственно грузинские города Поти и Гори. Эти боевые действия были следствием многомесячной напряженности между осетинским и грузинским населением, которой способствовала поддержка, оказываемая Москвой осетинским сепаратистам, и агрессивных попыток Тбилиси ассимилировать эту издавна неспокойную область.

Однако грузинских и российских телезрителей и радиослушателей фактически не знакомили с подробностями и предысторией конфликта, приведшего к вооруженному столкновению. Многие аналитики отмечали, что фактически разворачивались как бы два различных одновременных конфликта.

В Грузии государственные телеканалы “Рустави 2” и “Грузинское общественное телевидение” показывали страну, дающую отпор российской агрессии и защищающую свою территориальную целостность. Две другие грузинские национальные телестанции, “Мзе” и “Имеди,” в эти дни вообще не передавали новостей. По словам Тамуны Какулия, специалиста по анализу СМИ, работающей в “Интерньюс Грузия” (тбилисская организация, занимающаяся подготовкой сотрудников СМИ), “этот конфликт воспринимался широкой публикой как битва между грузинским народом и российской военной машиной.” “Телевидение не полностью освещало события. Наиболее жестко контролировалась информация о потерях грузинских вооруженных сил и жертвах среди мирного населения. Остро чувствовалось отсутствие критики в адрес грузинского правительства и его действий.”

В России по трем основным национальным телеканалам – Первому, России и НТВ – Грузия называлась агрессором и сообщалось, что российские войска пришли на помощь угнетаемым осетинам для предотвращения этнических чисток. По словам Маши Липман, аналитика СМИ при Московском центре Карнеги (исследовательская и политическая организация), “при освещении конфликта на российском государственном телевидении Грузию всячески очерняли, а Россия изображалась как морально правая сторона.”

Олег Панфилов, директор московского Центра экстремальной журналистики (группа по защите интересов прессы), также считает, что освещение на российском телевидении было односторонним. По его словам, “Телевидение так и не объяснило причин возникновения этого конфликта, его корней и эскалации в течение двух недель, предшествовавших событиям 7 августа. … Кроме того, передавалась и просто ложная информация.” Он отметил, что в передачах неточно указывались цифры потерь и неверно истолковывались действия войск, причем в выгодном для правительства свете.

“Обе стороны занимались пропагандой,” заявил Звиад Почкуа, редактор тбилисской газеты The Financial. И он и Какулия (Internews) отметили, что российские войска не пускали грузинских журналистов в зону конфликта, что способствовало одностороннему освещению событий.

“Так как у [грузинских] национальных каналов не было доступа к зоне конфликта, они транслировали выпуски новостей международных СМИ,” сказал Какулия. “Однако если в этих выпусках содержалась критика грузинской стороны, такие сегменты не транслировались.”

В предшествовавшие боевым действиям месяцы растущее недоверие подогревалось национальным телевидением обеих стран. По словам Панфилова, российское телевидение “поносило и высмеивало Саакашвили,” но не уделяло никакого внимания сообщениям о межэтническом насилии в регионе, по которым зрители могли бы составить истинную картину происходящего. Вместо этого, отметил Панфилов, на российском телевидении обсуждались такие пустяки, как например то что, “Саакашвили жует свой галстук, когда нервничает.” Грузинские телеканалы не оказывали никакого противодействия все более решительным попыткам Саакашвили воссоединить Грузию со спорным регионом.

И в России и в Грузии общественное мнение формируется в основном национальным телевидением. Развал Советского Союза в начале 1990-х годов привел к резкому снижению влияния печатных органов СМИ. Потеряв государственные субсидии, печатные издания пытались выжить за счет подписки, продаж через киоски и рекламы. В тяжелый с экономической точки зрения переходный период, когда многим приходилось выбирать между хлебом и газетой, выбор населения был предсказуем, а телевидение было бесплатным.

Почти два десятилетия спустя телевидение по-прежнему остается основным источником информации. В России популярные газеты выходят тиражом в сотни тысяч экземпляров. К примеру, согласно статистике Би-Би-Си за 2008 г., национальное издание выходящей два раза в месяц независимой Новой Газеты читают около 170 000 человек, тогда как преимущественно прокремлевкая Комсомольская Правда выходит тиражом в 660 000 экземпляров. По информации Би-Би-Си, еженедельник Аргументы и Факты сообщает о тираже в 2,7 млн. экземпляров. Для сравнения: по данным Первого канала, обладающего самым высоким в стране рейтингом среди национальных телестанций, его передачи смотрит свыше 98 процентов 142-хмиллионного населения России. Надежную статистику газетных тиражей в Грузии получить не так просто, хотя, если верить информации в интернете, популярная Kviris Palitra сообщает о еженедельном тираже в 50 000 экземпляров. Эту цифру перекрывает самый популярный национальный канал “Рустави 2,” который по данным самого канала смотрит 85 процентов 4,6-миллионного населения Грузии.

Согласно Индексу устойчивости СМИ за 2008 г., опубликованному некоммерческой исследовательской группой International Research and Exchanges Board, пользование интернетом в обеих странах остается незначительным – около 18 процентов в России и 7 процентов в Грузии.

Судьбы российского НТВ и грузинского “Рустави-2” демонстрируют крепнущий контроль правительства за телевидением. Ни тот, ни другой канал не откликнулся на предложение КЗЖ предоставить свои комментарии для настоящего издания. В прошлом активные и влиятельные вещатели, обе телевизионные станции в настоящее время по сути управляются либо государством, которому они частично принадлежат, либо лояльными правительству структурами.

“Захват НТВ был сложной операцией и состоялся в самом начале президентского срока Путина, когда люди еще не понимали его истинной политической позиции,” – говорит Роберт Колсон, аналитик финансируемого правительством США Радио Свободная Европа/Радио Свобода (RFE/RL). “Он действовал как большинство политиков такого рода, которые сначала прибирают к рукам СМИ, а потом контролируют содержание передач.”

Канал НТВ появился на заре постсоветской России. Совместное предприятие одного из руководителей государственного телевидения Игоря Малашенко, ведущего Евгения Киселева и Владимира Гусинского, бывшего директора театра, ставшего банкиром, НТВ стало популярным благодаря своей критической позиции, прямым репортажам и информированному анализу. Две других основных национальных телестанции России – Останкино (позже известная как ОРТ, а сейчас как Первый канал) и РТР (теперь Россия) – после распада Советского Союза остались под контролем государства. НТВ бросало вызов мрачности постсоветского телевидения и не раз – самому руководству страны.

Влияние, которым пользовалось НТВ, не осталось незамеченным в Кремле. Именно благодаря этому каналу общество оказалось в основном настроено против первой Чеченской войны, начатой в 1994 г. президентом Борисом Ельциным для подавления сопротивления в этой северо-кавказской республике. Пока дикторы двух государственных каналов зачитывали заготовленные заранее безликие отчеты о действиях российских войск, молодые корреспонденты НТВ вели живые и нередко тяжелые для зрителя репортажи из Грозного, рискуя собственной жизнью и шокируя аудиторию военной действительностью. Позже НТВ снова продемонстрировало свое влияние, взяв на себя задачу помочь Ельцину победить на выборах 1996 г. Руководство канала организовало масштабное положительное освещение кандидатуры президента, баллотировавшегося на второй срок, одновременно выставляя его основного соперника, главу коммунистического движения Геннадия Зюганова, в черном свете. Как замечают Питер Бейкер и Сюзан Глассер в своей вышедшей в 2005 г. книге “Восход Кремля,” журналисты НТВ, оказавшись между двух огней, поняли, что ими манипулируют, но решили продолжать работу, чтобы не допустить возвращения старого режима. Ельцин, чья популярность резко снизилась из-за войны, в конечном итоге победил на этих выборах.

Однако влияние, продемонстрированное НТВ в середине 1990-х, в конце концов стало причиной утраты каналом своей независимости.

Кремль вознаградил Гусинского, инвестировав миллионы в его компанию Медиа-Мост через контролируемый государством Газпром. Эти инвестиции, сделанные в конце 1990-х, в конечном итоге, как полагают Бейкер и Глассер, позволили государству предъявить НТВ ультиматум: канал должен был создать положительный образ Путина, избранного Ельциным себе в преемники.

Руководство НТВ отказалось подчиниться. Через четыре дня после инаугурации Путина, состоявшейся 7 мая 2000 г., вооруженные автоматами люди в камуфляже нагрянули в головной офис Медиа-Моста. В Федеральной службе безопасности, которую в свое время возглавлял Путин, заявили, что обыск проводился в связи с финансовыми нарушениями. После обыска Гусинского посадили в тюрьму по обвинению в мошенничестве и коррупции. В июле 2000 г. он согласился передать НТВ и другие активы Газпрому в обмен на свое освобождение, после чего уехал из России и с тех пор не возвращался. Альфред Р. Кох, в свое время являвшийся конкурентом Гусинского, был назначен генеральным директором компании Газпром-Медиа.

Последним ударом по независимости канала стал беспрецедентный конфликт, произошедший в апреле 2001 г. 3 апреля правление Газпрома назначило нового директора отдела новостей, делового партнера Коха, 34-хлетнего российско-американского банкира Бориса Джордана. Сотрудники НТВ отказались признавать новое руководство; журналисты заперлись в здании телестанции и вели репортажи о захвате НТВ. Наконец через 11 дней силы безопасности ворвались в помещение, и канал прекратил вещание. По данным КЗЖ, с телестанции ушло свыше сорока сотрудников, в том числе 10 журналистов и пять ведущих отдела новостей.

После кончины независимого НТВ ни один из национальных телеканалов не освещал продолжавшуюся в то время уже вторую по счету Чеченскую войну. Та же самая публика, которая требовала от российского правительства прекратить первую войну, об этом конфликте фактически забыла. Кремль, прямо или косвенно контролирующий три основные национальные телестанции, продолжает последовательно и незаметно влиять на освещение событий.

В своих августовских публикациях в журнале Русский Newsweek Михаил Фишман и Константин Гаазе рассказали о регулярных контактах между Кремлем и руководством телеканалов, в ходе которых определяется круг вопросов, освещающихся в программах. “По телефону,” пишут Фишман и Гаазе, “кремлевское руководство придает форму новостям дня.”

“Самые крупные национальные телеканалы жестко контролируются Кремлем,” добавляет Липман из Московского центра Карнеги. “Ими тщательно и искусно управляет тандем высшего руководства телеканалов и кремлевских чиновников. Национальные телестанции приносят существенный доход благодаря развлекательным программам, поэтому их руководители с радостью служат интересам Кремля и обеспечивают ‘надлежащее’ освещение политической и общественной жизни, одновременно зарабатывая на рекламе.”

Судьба НТВ во многих отношениях напоминает судьбу грузинского “Рустави 2,” который в свое время был влиятельным и независимым телеканалом и способствовал изобличению коррумпированного режима президента Эдуарда Шеварднадзе. И в этом случае бесстрашные журналисты бросили вызов политическим руководителям.

Когда в октябре 2001 г. сотрудники Министерства национальной безопасности, разъяренного критическими репортажами “Рустави 2” о коррупции в правительстве, ворвались в помещение телестанции, якобы для расследования финансовых нарушений, журналисты забаррикадировались и вели прямую передачу с места событий. В отличие от случая с НТВ, у здания “Рустави 2” собралась толпа сочувствующих, которые протестовали против вторжения, и в результате спецслужбы отступили. Неудачная попытка прибрать канал к рукам стала началом конца правления Шеварднадзе.

На протяжении следующих двух лет “Рустави 2” пользовался еще более широким влиянием и общественной поддержкой благодаря своим неизменно критическим комментариям и репортажам журналистов-расследователей. Передачи “Рустави 2” мобилизовали общественность, возмутившуюся против правительства Шеварднадзе, что привело к бескровному восстанию, известному как “Революция Роз.” В ноябре 2003 г. Шеварднадзе ушел с поста президента.

Однако, как судьбу канала НТВ в свое время определила его популярность, так и “Рустави 2” поставило под удар его собственное влияние.

Когда в январе 2004 г. к власти пришло новое, прозападное правительство во главе с Саакашвили, 36-летним юристом, получившим образование в США, журналисты надеялись, что с ним начнется прогрессивная эра, время свободы прессы и соблюдения прав человека. В течение нескольких месяцев Саакашвили и его союзники праздновали медовый месяц отношений с прессой. “Рустави 2” был особенно близок к правительству, чьи действия на канале встречались на ура, без критики. Через месяц после избрания Саакашвили телестанция отменила свое политическое ток-шоу “Ночной курьер.” На фоне слухов о давлении правительства на руководство СМИ популярные политические передачи стали отменяться и другими национальными каналами.

К лету 2004 г. владелец “Рустави 2” Эроси Кицмаришвили без шума продал свой канал после того, как тогдашний премьер-министр Зураб Жвания обвинил телестанцию в освещении коррупционного скандала с участием своего родственника. Новым основным владельцем стал Кибар Халваши, влиятельный бизнесмен, связанный с тогдашним министром обороны Ираклием Окруашвили. Только в ноябре 2008 г. Кицмаришвили объяснил, почему продал свой телеканал. На пресс-конференции в Тбилиси он заявил, что правительство по сути “конфисковало” станцию, оказав на нее властное давление, и пообещал подать на Саакашвили в суд. Президент на это обвинение не отреагировал.

Продажа канала в 2004 г. открыла список изменений, последовавших в структуре владения и штате компании, которые продемонстрировали давление со стороны правительства и в конечном итоге стоили “Рустави 2” его роли лидера на рынке новостей. В январе 2006 г. Халваши заключил соглашение с Давидом Бежуашвили, союзником Саакашвили и депутатом парламента, о слиянии медийных активов. Новая компания объединила “Рустави 2” и принадлежавший Бежуашвили национальный канал “Мзе.” Данная сделка по-видимому подтолкнула правительство к более решительным действиям.

В июле 2006 г. ведущая “Рустави 2” Эка Хоперия внезапно уволилась во время прямой трансляции своего политического ток-шоу “Свободная тема” в знак протеста против попыток, по ее словам предпринимавшихся правительством, указывать ей, кого приглашать на шоу. “Несколько высокопоставленных правительственных чиновников регулярно звонили мне и говорили, как готовить будущие программы,” сообщила Хоперия КЗЖ. В следующем месяце с “Рустави 2” были уволены генеральный директор Николоз Табатадзе и руководитель отдела новостей Тамар Рухадзе. Согласно независимому ежедневному изданию Rezonansi, Табатадзе сопротивлялся попыткам руководителя аппарата президента Гиорги Арвеладзе определять политику редакции новостных программ “Рустави 2.” Уволенного Табатадзе сменил на посту Коба Даварашвили, рекламщик и друг Арвеладзе. В знак протеста заявление об уходе подали шесть известных журналистов.

В ноябре 2006 г. после размолвки с Саакашвили Халваши внезапно продал свои акции малоизвестному холдингу под названием “Геотранс” (свое нынешнее название “ГеоМедиа” компания видимо получила позднее). Сообщается, что к 2008 г. у канала было три владельца: Группа “ГеоМедиа“, зарегистрированная на Маршалловых островах и не раскрывшая имен своих участников; Грузинская Индустриальная Группа, подконтрольная стороннику президента Бежуашвили; и главный руководитель “Рустави 2” Ираклий Чиковани.

Как сказал КЗЖ редактор газеты The Financial Почкуа, “у нас имеется лишь иллюзия разнообразия … Теперь отличить три национальных телеканала друг от друга можно только по мыльным операм, которые они показывают.”

Правительства в Тбилиси и Москве значительно отличаются друг от друга во многих отношениях, но методы, с помощью которых они добиваются однородного, проправительственного освещения новостей, весьма похожи. Репортеры и администраторы жалуются на закулисное давление, а владельцами каналов становятся лояльные правительству люди. Два наиболее смелых вещателя обеих стран превратились в надежную опору правительства.

“Случаи НТВ и “Рустави 2″ сходны в том, что оба канала перешли под контроль соответствующих правительств. Оба правительства старались осуществить захват так, чтобы скрыть свои истинные политические мотивы,” сказал Колсон из RFE/RL. “НТВ, как и “Рустави 2,” сначала частично пожертвовало своей независимостью, а затем было ее полностью лишено. Образцом объективной журналистики западного толка этот канал назвать было трудно. … Тем не менее он безусловно был лучшим в стране и оставался лучом надежды, пока этот луч не был безжалостно потушен.”

Нина Огнянова, координатор европейской и центрально-азиатской программы КЗЖ, побывала в Тбилиси в июне, чтобы разобраться в том, кому принадлежат телевизионные каналы и как обстоят дела со свободой прессы.

 Обзор подготовили координатор Европейской и центрально-азиатской программы КЗЖ Нина Огнянова, научный сотрудник КЗЖ Музаффар Сулейманов и внештатный корреспондент Алекс Люпис.