Экстремисты подвергают цензуре материалы СМИ на религиозные темы

Жан-Поль Мартоз

Двадцать лет назад, 22 мая 1993 года, алжирский журналист Тахар Джаут, основатель независимого еженедельника «Ruptures», вышел из дома, дошел до своего автомобиля и сел за руль. Через несколько секунд его поразили две пули, выпущенные сквозь окно машины. Джаут был талантливым писателем-бунтарем, неистово осуждавшим исламистские группы, которые вели борьбу с военным режимом страны. С его гибели начался разгул убийств, в которых обвинялись в основном вооруженные исламистские группы, что в конечном итоге стоило жизни 60 алжирским журналистам.

В течение двух последующих десятилетий сотни алжирских и международных журналистов стали мишенью насилия во имя религиозной веры. Эти нападения привели к сковыванию журналистского освещения вопросов, связанных с религией и многочисленными проблемами и конфликтами, которые ее окружают. Многие редакторы заставляют себя дважды подумать перед тем, как посылать своих сотрудников в регионы, где им грозит похищение или убийство со стороны религиозных экстремистов. В странах, где свирепствует религиозная рознь, некоторые журналисты стараются не углубляться в определенные темы. Даже в более мирных странах доминирующие СМИ не забывают об угрозе насилия, оскорблений или нарушения законов о кощунстве. Журналисты-обозреватели тщательно выбирают слова или стараются избегать болезненных тем. Карикатуристы тупят свои карандаши.

«Журналист либо рискует жизнью на линии фронта, либо отказывается от написания статьи, поскольку видит в ее теме “красную черту” – риск разжечь страсти того или иного меньшинства или вызвать массовое недовольство против автора и его СМИ», подчеркнул в беседе с КЗЖ Джон Оуэн, бывший старший редактор новостей Канадской радиовещательной корпорации CBC и профессор международной журналистики в Лондонском городском университете.

Религиозные вопросы, однако, нуждаются в освещении, поскольку религия является неотъемлемым компонентом местных и международных новостей. Материалами на религиозные темы определяется способность общества свободно и глубоко подходить к проблемам, занимающим центральное место в укоренении демократии и соблюдении прав человека. Это стало еще более важным после того, как касающиеся религии вопросы приобрели всемирный характер. Если глобализация должна стать новым перекрестком свободы, она нуждается в раскованной и здравой журналистике.

«Журналисты должны иметь возможность свободно освещать религиозные темы, не подвергаясь запугиванию, – отметил в беседе с КЗЖ Эйдан Уайт, директор программы “За этическую журналистику” при организации “Глобальная сеть редакторов”. – Их решения должны определяться не страхом перед насилием или уголовным преследованием, а профессиональными и этическими соображениями».

«Все крупные религиозные традиции становились источником насилия в руках фанатиков», писал Марк Юргенсмейер в своей основополагающей книге «Террор в разуме Бога». В 1980-х годах в Ольстере католики сражались с протестантами, а в 1990-х годах на Балканах свирепствовали войны между хорватами-католиками, православными сербами и боснийцами-мусульманами. Хотя в насилии против журналистов участвуют и представители других религий, в центре международных новостей в последнее время находится исламский экстремизм – политическое течение, мишенью которого служат как журналисты-немусульмане, так и мусульманские сторонники умеренности, модернизации и реформ.

В 1966 году, когда журнал «Тайм» напечатал статью «Умер ли Бог?» с иллюстрацией на обложке, многие критики предсказывали, что модернизация и глобализация неизбежно приведут к усилению секуляризации общества. Справедливым оказалось обратное. «Мы живем в мире, где религия стала огромной глобальной силой, все более активной, напористой и политизированной», пишут Тимоти Сэмуэль Шах и Моника Даффи Тофт в книге «Слепое пятно: когда журналисты не понимают религии». Согласно Глобальному индексу религиозности и атеизма за 2012 год, подготовленному исследовательской организацией Pew Research Center, 59 процентов населения планеты считает себя религиозными. Хотя Западная Европа является исключением, а в Соединенных Штатах наблюдается весьма скромный рост атеизма, в других регионах, где происходит демографический взрыв, имеет место стойкое укрепление религиозности, особенно за счет ислама, пятидесятничества и протестантизма евангельского толка.

Эта тенденция поддерживается за счет глобализации, усиливающей влияние религиозных диаспор, считает Скотт Томас, специалист Батского университета в Великобритании. Развитие глобальных СМИ и появление транснациональных социальных сетей добавляют особо взрывчатую смесь в религиозные противоречия. Как явствует из схваток по поводу датских карикатур на пророка Мухаммеда в 2005-2006 годах и истории фильма «Невинность мусульман», который в 2012 году спровоцировал гневные протесты в Египте и других мусульманских странах, местные публикации на религиозные темы способны почти мгновенно распространиться по всему миру.

Религиозный экстремизм как таковой обычно не отражается в статистике, которую готовят группы, выступающие за свободу прессы; он сливается с другими причинами насилия (политикой, коррупцией, терроризмом) или другими категориями преступников (негосударственные структуры, политические группы). Более того, во многих конфликтах религиозный экстремизм как причина междоусобиц тесно связан с национализмом, этническим происхождением или политикой.

В то же время религиозный экстремизм, представляет собой отдельный категорию источников насилия. Как и в случае любых нападений на прессу, в большинстве случаев мишенью становятся местные, а не международные журналисты.

Среди нападений на журналистов в 2012 году было мартовское убийство в Пунтланде, полуавтономном регионе Сомали, где повстанцы из группы Аль-Шабааб взяли на себя ответственность за гибель застреленного журналиста Али Ахмеда Абди, работавшего на “Радио Галкайо”. В апреле базирующаяся во Франкфурте группа салафистов выпустила видеоролик с угрозами в адрес поименно названных немецких журналистов, которые критиковали ее кампанию по вручению каждой немецкой семье бесплатного экземпляра Корана. В мае канадская журналистка и реформатор ислама Иршад Манджи получила легкие телесные повреждения после того, как толпа напала на нее во время презентации ее книги в городе Джокьякарта, Индонезия.

Аналогичным образом боснийская журналистка Стефица Галич подверглась избиению толпой мужчин и женщин через два дня после показа своего документального фильма «Недьо из Любуски», посвященного ее покойному мужу Неделько Недьо Галичу, хорвату, спасшему сограждан-мусульман от этнических чисток. В августе вооруженные члены «Движения за единство и джихад в Западной Африке», воинственной салафистской группы, связанной с Аль-Каидой, ворвались в офис радиостанции «Адар Хойма» в городе Гао на северо-востоке Мали и напали на Малика Алиу Майга, местного внештатного корреспондента «Голоса Америки», избив его до потери сознания. В сентябре салафисты напали на местных и иностранных журналистов, которые освещали протесты против фильма «Невинность мусульман» близ посольства США в Тунисе.

Давление на журналистов оказывают не только религиозные деятели, но и государственные власти, которые отождествляют подготовку репортажей о радикальных группах с причастностью к религиозному экстремизму. Например, в июне 2011 года в Таджикистане после встречи с членами запрещенной исламистской группы Хизб-ут-Тахир был арестован и осужден по обвинению в экстремизме Уринбой Усмонов, репортер узбекской службы Би-Би-Си. Хотя в июле он был выпушен на свободу под залог, а в дальнейшем амнистирован, его осуждение стало обескураживающим сигналом для журналистов, занятых щепетильными религиозными темами.

В марте 2012 года Ахмад Салкида, независимый нигерийский журналист, в течение многих лет освещавший деятельность исламистской секты «Боко Харам», стал получать угрозы жизни, исходившие, по его подозрениям, от агентов государственной безопасности, которые обвиняли его в принадлежности к данной экстремистской группе. В августе эфиопские власти арестовали Юсуфа Гетачеу, редактора издания «Ye Muslimoch Guday» («Вопросы мусульманства») и приостановили выпуск трех мусульманских СМИ, разместивших материалы о протестах против политики, которую мусульмане считают вмешательством в деятельность своих религиозных учреждений.

В некоторых странах взлет религиозного экстремизма совпал с противоположной тенденцией, а именно ростом нового поколения независимых журналистов, блоггеров и активистов социальных сетей. Эти люди, которых нередко называют героями международной свободы прессы, работают в соответствии с ценностями и стандартами, по определению оспаривают догмы, нарушают табу и расследуют деятельность всех общественных сил, включая религиозные группы.

«В Северной Африке многие из этих журналистов придерживаются более светских взглядов и занимают более либеральные позиции западного типа, особенно во франкоязычных СМИ», отметил независимый марокканский журналист Али Лмрабет в беседе с КЗЖ. Экстремисты и даже журналисты старой школы зачастую осуждают их как предателей, агентов Запада и отступников.

В странах с устоявшимся религиозным самосознанием многие средства массовой информации традиционно следуют господствующим религиозным нормам или связывают себя с той или иной конкретной религиозной группой. «В рядовом индонезийской редакции большинство журналистов разделяют исламистские и националистические взгляды», подчеркивает консультант организации Human Rights Watch Андреас Харсоно. В Нигерии «многие общенациональные газеты, как частные, так и государственные, фактически являются религиозными изданиями, – пишет Лео Игве, научный сотрудник Байройтского университета в Германии. – Они представляются собой органы своих церквей и мечетей».

Наиболее радикальные журналисты порою даже открыто призывают к расправе над теми, кого они считают неверными или отступниками. «В пакистанских СМИ существует глубокий раскол по принципу религии, – отмечает г-н Уайт из организации «За этичную журналистику» (Ethical Journalism Network). – Когда губернатор Пенджаба Салман Тасир, активно выступавший против законов о богохульстве, погиб от руки своего телохранителя в январе 2011 года, его убийство приветствовалось на телевидении».

В подобной обстановке предполагаемая религиозная принадлежность журналистов оказывает влияние на безопасность их работы. Огромные территории от Мали до Афганистана считаются запретными; редакторов беспокоит не только очевидный физический риск поездок в эти районы, но и опасности, связанные с публикацией материалов или взглядов, которые могут вызвать враждебность радикальных религиозных групп, чреватую расправой над командированными журналистами.

Западные журналисты подвергаются особой опасности даже тогда, когда они подчеркивают свою нейтральную позицию. «В регионах, охваченных религиозными конфликтами, предполагаемая религиозная принадлежность журналистов играет важную роль, – подчеркивает марокканский журналист Лмрабет. – В отличие от своих западных коллег репортер из Марокко может вполне беспрепятственно освещать деятельность Хамаса в секторе Газа. Исламские вооруженные группировки, с их глубоким недоверием к западной прессе, допускают к местам событий журналистов Аль-Джазиры, которых многие считают связанными с “Мусульманским братством”».

Некоторые репортеры даже становятся мишенью насилия в знак протеста против политики их правительств. В 2004 году иракские боевики-исламисты заставили своих заложников-французов Кристиана Шесно из Radio France Internationale (RFI) и Жоржа Мальбрюно из газеты «Фигаро» обратиться к правительству Франции с призывом отменить закон, запрещающий ношение женщинами мусульманского головного убора в государственных школах.

Угрозы и физическое насилие не являются единственными способами нападения на журналистов. Молоток судьи также может оказаться весьма эффективным орудием, которое может заставить СМИ замолчать. Во многих автократических странах, от Саудовской Аравии до Пакистана, свобода слова резко ограничивается законами о богохульстве. «В контексте законов о богохульстве правительства получают возможность не допускать мирного распространения политических или религиозных новостей, включая о роли религии в правовой системе, обществе, и в государстве», подчеркивается в обзоре, подготовленном организацией Human Rights First в марте 2012 года. «Ограничивая эти существенные свободы во имя защиты религии от оскорблений, правительства могут заглушать здоровые дебаты и обсуждения идей, фактически определяя, какие идеи являются приемлемыми, а какие – нет».

Законы о богохульстве могут быть весьма суровыми. В начале 2012 года саудовский журналист Хамза Кашгари, разместивший в Твиттере сообщения, которые были сочтены богохульством, был задержан в Малайзии при попытке бежать в Новую Зеландию и возвращен в Саудовскую Аравию, где ему может грозить смертный приговор. Обвинения в богохульстве зачастую служат готовым оправданием насилия со стороны толпы. Тысячи пользователей социальной сети Фейсбук призвали казнить Кашгари.

В Европе, где отсутствует конституционная традиция свободы слова, законы о богохульстве до сих пор формально существуют во многих странах. Даже в таком летаргическом состоянии они предоставляют юридические возможности для тех, кто стремится к обузданию выражения взглядов, которые они считают оскорбительными. При этом в качестве инструментов борьбы с предположительными оскорблениями религии все чаще используются законы о пропаганде ненависти или расизма. «В некоторых странах эти законы выходят за рамки охраны от реального ущерба, и запрещают любые заявления, которые могут восприниматься как оскорбительные», – подчеркивает Уайт.

Состоящая из 57 стран организация Исламская конференция вместе с рядом авторитарных государств уже многие годы пытается добиться в ООН всемирного запрета на «клевету на религию», предусматривающего наказание за критику, оскорбление или осмеяние религии, прежде всего ислама. В сентябре 2012 года, после волны возмущения, вызванной фильмом «Невинность мусульман», ОИК вновь развернула активную кампанию против того, что она называет «намеренным и систематическим злоупотреблением свободой выражения мнений».

Страх перед законом, однако, является не единственным фактором. Многие журналисты ведущих изданий опасаются обвинений в разжигании ненависти, нарушении этических норм или оскорблении религиозных чувств, особенно в контексте возрождения крайне правых движений, которые лицемерно выдают себя за поборников свободы слова. «Некоторые политики, особенно левого толка, спешат обвинять нас в разжигании ненависти, когда мы публикуем материалы, якобы представляющие ислам или какое-то национальное меньшинство в неблагоприятном свете, – сообщила КЗЖ Беатрис Дельво, главный редактор либеральной брюссельской газеты «Le Suar». – Многие журналисты воздерживаются от активной работы на такие темы, как расцвет фундаментализма, преступность или сексуальные домогательства по отношению к женщинам в районах, населенных мигрантами, поскольку опасаются сыграть на руку крайне правым».

В марте 2012 Пол Берман на страницах издания «The New Republic» писал об «охватившей весь мир моде на совершенно добровольную самоцензуру, то есть обычай преуменьшать значение определенных тем, считающихся болезненными, и даже отказ от употребления определенных спорных выражений.»

Некоторые экстремисты берут наказание обвиняемых в богохульстве в собственные руки. На Курта Вестергаарда, датского карикатуриста, создавшего образ пророка Мухаммеда с бомбой в тюрбане, было совершено несколько покушений. В ноябре 2011 года раздался взрыв в редакции французского сатирического еженедельника «Шарли Эбдо» (Charlie Hebdo), выпустившего номер под названием «Шариат Эбдо» с карикатурой на пророка Мухаммада на обложке, где он угрожал читателям «сотней плетей, если они не умрут от смеха».

Хрупкое равновесие между обязанностью ответственно подходить к занятиям журналистикой и страхом уступить слишком большое пространство религиозным группировкам вносит раскол в журналистское сообщество. Эта напряженность, ярко проявившаяся в конце 1980-х годов в виде скандала вокруг романа Салмана Рушди «Сатанинские стихи», вновь усилилась в связи с гневной реакцией на датские карикатуры в 2005-2006 годах. Публикация карикатур на пророка Мухаммада в датской газете «Юлландс-Постен» не только подняла всемирную бурю, но и привела к глубокому расколу прессы. Некоторые СМИ во имя свободы слова решительно выступили в поддержку датской газеты и даже перепечатали некоторые карикатуры в знак солидарности. Большинство редакций, однако, отказалось от публикации этих карикатур. «Это представляется разумным выбором для масс-медиа, которые обычно воздерживаются от неуместных издевательств над религиозными символами, тем более, что содержание этих карикатур легко поддается пересказу, – писала газета «Нью-Йорк Таймз» в редакционной статье от 7 февраля 2006 года. Авторы колонки в «Вашингтон Пост» Уильям Беннетт и Алан Дершовиц выступили резко против этого мнения. «Говоря простыми словами, – писали они, – радикальные исламисты победили в войне на запугивание».

Когда в сентябре 2012 года в разгаре скандала вокруг фильма «Невинность мусульман» французский сатирический еженедельник «Шарли Эбдо» опубликовал карикатуры на пророка Мухаммада, часть которых была непристойной, мнения журналистов вновь резко разделились. Католическая ежедневная газета «La Croix» с негодованием писала об «антирелигиозной одержимости» и «провокационном шаге» еженедельника, а придерживающаяся левых взглядов «Либерасьон» защищала свободу редакционной деятельности, подчеркивая, что «путь от самоцензуры до капитуляции чрезвычайно короток и повернуть по нему назад невозможно».

На фоне этих тревог и разногласий ряд ассоциаций журналистов, медийных компаний и фондов начали реализацию проектов по решению вопросов освещения религии в СМИ. В 2012 году, например, американский Международный центр журналистов учредил премию за лучший репортаж на религиозную тему в честь Кристиан Аманпур, журналистки-международника и члена правления КЗЖ. Центр также способствовал созданию Международной ассоциации журналистов-религиоведов. Лондонский «Институт разнообразия в СМИ» в сотрудничестве с Европейской федерацией журналистов и британской группой защиты свободы прессы «Артикль 19» опубликовали подробное пособие по освещению материалов на этнические и религиозные темы.

Эти инициативы способствуют взаимопониманию между культурами, содействуют освещению конфликтов и предлагают рекомендации по освещению вопросов разнообразия культур и этносов. «Важный аспект профессии журналиста – это умение с помощью своего мастерства сообщить читателю о том, что религия должна быть гармонизирующим, а не разделяющим фактором», отметил танзанийский журналист Эрик Кабандера.

Некоторые журналисты, однако, подчеркивают, что ни деликатность, ни страх не должны быть поводами для того, чтобы отказываться от написания той или иной статьи. «Мы прекрасно осознаем особую чувствительность общества к религиозным темам, – отмечает Беатрис Дельво из газеты «Le Suar», – и проводим особенно тщательные консультации, если предвидим неоднозначную реакцию на тот или иной материал, однако не отменяем его публикации».

Раздаются голоса, призывающие средства массовой информации укреплять свою независимость и свободу с целью выполнения своей самой главной роли. «Нельзя позволять салафитам или иным силам определять содержание ваших собственных выпусков новостей, и поручать подготовку спорных материалов посторонним лицам и организациям, – отмечает Оуэн, бывший главный редактор отдела новостей Канадской радиовещательной корпорации. – Пресса должна нести свою ответственность. Она должна принимать меры, которые позволят ей серьезно и объективно освещать подобные вопросы и разногласия, тщательно оценивая имеющийся риск и готовя своих корреспондентов и к работе на линии фронта, и к борьбе с “красными чертами” самоцензуры».

Старший советник КЗЖ Жан-Поль Мартоз – бельгийский журналист и писатель. Он ведет колонку международных отношений в газете «Le Suar» и преподает журналистику в Лувэнском католическом университете.