Поднимать цену безнаказанности – именем Магнитского
Сергей Магнитский, 37-летний российский юрист и консультант по налогам, умер в ноябре 2009 года после нескольких месяцев отбывания срока в московской Бутырской тюрьме, известной своими жёсткими условиями содержания заключенных. В независимом докладе Общественной наблюдательной комиссии города Москвы – российской неправительственной организации, ведущей мониторинг соблюдения прав человека в исправительных учреждениях – был сделан вывод, что Магнитский содержался в пыточных условиях, и что ему отказывали в медицинской помощи по поводу ряда серьёзных заболеваний. Перед своим арестом в 2008 году по обвинению в мошенничестве Магнитский раскрыл крупномасштабные коррупционные сделки, совершавшиеся в официальных кругах.
Уильям Браудер, соучредитель и генеральный директор глобальной инвестиционной фирмы Hermitage Capital Management, начал активную кампанию за свершение правосудия по делу о смерти его друга и юриста его фирмы. Принятый в результате этой кампании в 2012 году Закон Магнитского, вводящий персональные санкции в отношении лиц, ответственных за нарушения прав человека и принципа верховенства права, требует от правительства США заморозить активы и не выдавать визы лицам, виновным в гибели Магнитского. Те, кто виновен в «грубых нарушениях» закона в отношении правозащитников и других гражданских активистов, также подпадают под действие таких санкций.
Принятый закон взбесил Россию, которая ответила запретом на усыновление российских детей американцами и на выдачу собственных виз американским официальным лицам, якобы виновным в нарушениях прав человека, в том числе двум начальникам тюрьмы в Гуантанамо. Критики в обеих странах говорят, что этот закон представляет собой новую форму внесения в «черный список», ведущую к ситуации, когда личные интересы главенствуют над надлежащей судебной процедурой во имя соблюдения прав человека. Сторонники же – в том числе и в России, как выяснилось в ходе опроса общественного мнения, проведённого в 2012 году – рассматривают этот закон как средство привлечения к ответственности тех, кто находится у власти в России.
Сейчас в «списке Магнитского» фигурируют около двух десятков человек, в том числе двое, внесённых туда в связи с убийством в 2004 году журналиста Forbes Пола Хлебникова. В настоящее время Конгресс США рассматривает проект Глобального закона об ответственности за соблюдение прав человека. Если он будет принят, то те же самые положения, что записаны в Законе Магнитского, смогут применяться по отношению к любой стране. Усиливается давление с целью принятия подобного закона и в Европе.
КЗЖ взял интервью у Браудера, который считает, что этот подход можно использовать, чтобы поднять цену безнаказанности для тех, кто устраивает нападения на журналистов.
Элизабет Уитчел: Что произошло, когда вы стали задавать вопросы и добиваться свершения правосудия над теми, кто виновен в смерти Сергея Магнитского в России?
Уильям Браудер: Российское правительство «заняло круговую оборону», чтобы выгородить всех, кто повинен в пытках и смерти Сергея, а также в обнародованных им преступлениях. Оно оправдало всех, кто имел к этому отношение, повысило в должности несколько самых главных соучастников и даже вручило кое-кому из них государственные награды.
Э.У.: Когда вы пришли к выводу, что любое правосудие возможно лишь за пределами России?
У.Б.: Это стало очевидно через месяц или два. Переломный момент наступил через шесть недель после его убийства. Общественная наблюдательная комиссия Москвы пришла к заключению, что Сергей был арестован по фальшивым обвинениям и подвергнут пыткам в неволе. Комиссия опубликовала подробный доклад и направила его министрам юстиции и внутренних дел России. Шли недели, а ответа всё не было. Для заведения уголовного дела были все основания, но не было намерения что-то делать.
Э.У.: К кому вы обратились в первую очередь?
У.Б.: Правозащитные организации посоветовали мне обратиться в Государственный департамент [США] и Европейский союз. Все сочувствовали, но никто не хотел принимать какие-либо меры – в лучшем случае они были готовы выступать с заявлениями.
Э.У.: Санкции в рамках Закона Магнитского вводятся против отдельных лиц, виновных в смерти Магнитского. Почему вы избрали такой подход? Были прецеденты?
У.Б.: Мы рассмотрели меры, больше всего похожие на те, что Запад мог бы реально принять с целью свершения правосудия – а именно, визовые санкции и замораживание активов. Это было, в общем, беспрецедентно. США и Европа вводили санкции против недружественных режимов вроде Ирана или Беларуси, но они никогда не вводили санкций против стран, с которыми поддерживали нормальные отношения, как с Россией.
Э.У.: И как восприняли эту идею?
У.Б.: Когда я предложил её Госдепартаменту [США] в апреле 2010 года, чиновники практически расхохотались мне в лицо и выгнали из офиса. Они были так увлечены «перезагрузкой» с Россией, что им не было дела до какого-то парня, призывающего к введению санкций из-за убийства своего юриста.
Э.У.: Что изменилось потом?
У.Б.: Мне представилась возможность поставить этот вопрос перед [американскими] законодателями. Я пошёл к сенатору Бену Кардину от штата Мериленд, который занимался вопросами прав человека в связи со своей работой в Хельсинкской комиссии. Он изучил свидетельства по делу, а затем вывесил на вебсайте американской Хельсинкской комиссии список имён 60 российских официальных лиц, которые, по его мнению, могли бы стать объектами визовых санкций. Это запустило цепную реакцию, которая закончилась принятием Закона Магнитского.
Э.У.: В отношении кого применяется этот закон?
У.Б.: Сначала санкции были введены против всех, кто был виновен в незаконном аресте, пытках и смерти Сергея Магнитского. Москва была в ярости. После опубликования закона с Кардином стали связываться многие другие пострадавшие. Встретившись со многими из этих людей, Кардин добавил к тексту закона 65 слов, чтобы включить в него всех прочих нарушителей прав человека в России.
Э.У.: И каков эффект закона на сегодняшний день?
У.Б.: Сейчас в списке 30 имён, и я подозреваю, что ещё много будет внесено в него в будущем. Принят федеральный закон для наказания нарушителей прав человека в России. Конгресс сейчас работает над «глобальной» версией Закона Магнитского, которая будет применяться к другим странам. Надеюсь, это станет новой технологией борьбы с нарушениями прав человека. Мир, в котором мы сегодня живём, уже не тот, что был, скажем, 30 лет назад, когда красные кхмеры просто сидели в Камбодже. Сегодня нарушители прав человека разъезжают по всему миру: «плохим парням» нравится держать свои деньги в безопасных странах. Лишить их такой возможности – один из способов наказать их. С какой стати человеку, виновному в преступлениях против прав человека в своей стране, давать возможность жить в красивом особняке неподалеку от Гайд-парка [в центре Лондона]?
Когда этот инструмент начнёт широко применяться, он будет использоваться так, чтобы была возможность поддерживать дипломатические отношения с той или иной страной, но при этом наказывать отдельных нарушителей прав человека. Мы надеемся, что это станет похоже на упражнение «как правильно переходить улицу»: если правительства начнут привычно подвергать санкциям тех, кто нарушает права человека, «плохие парни» начнут задавать себе вопрос: «А стόит ли?».
Э.У.: Критики Закона Магнитского говорят, что это опасный путь – путь, открывающий дверь возможным злоупотреблениям с целью личного обогащения. Так ли это?
У.Б.: Нет, вовсе не так. Решения о санкциях будут приниматься не мной или мне подобными людьми, а Конгрессом и министерством финансов США на основе изучения документальных свидетельств. Правительство США не станет вводить санкции, не будучи уверенным в том, что эти свидетельства будут приняты судом. Мы на практике убедились в том, что для внесения человека в список Магнитского нужны чрезвычайно веские основания – и именно потому, что этот процесс столь скрупулёзен и безукоризненно честен.
Э.У.: Как правозащитники могут использовать этот закон в борьбе с безнаказанностью убийц журналистов? Каким образом, например, они могут добавить в список чьё-либо имя?
У.Б.: Имена вносит правительство [США], но гражданское общество может помочь, собирая документальные свидетельства против тех, кто совершает эти преступления, и устраивая вокруг этого достаточно много шума, чтобы привлечь внимание правительства. Возможно, такие санкции не будут должным наказанием для тех, кто пытает или убивает – и всё же они лучше, чем полная безнаказанность, которую мы наблюдаем сегодня во многих странах.