Анна Брака
С начала полномасштабного вторжения России в Украину в феврале Россия начала попытки искоренить независимые репортажи о войне, вынуждая журналистов покинуть страну, а редакции – закрываться или подвергаться самоцензуре под угрозой уголовного преследования.
Примечательно, что в этой репрессивной среде одно российское издание продолжает выпускать надежные репортажи. SOTA, штат которой насчитывает 40 журналистов и сотрудников, ведет свою деятельность главным образом в Telegram – платформе, на которую мигрировали многие российские СМИ после того, как Россия заблокировала Facebook, Twitter, Instagram и многие веб-сайты.
Издание освещает протесты против войны, а также политику и права человека. И за это журналисты SOTA платят задержаниями и арестами, штрафами и избиениями. Некоторые их сотрудники покинули страну и продолжают свою работу из-за границы.
Алексей Обухов, старший и редактор SOTA, поговорил с КЗЖ через приложение для обмена сообщениями о том, каково это быть одним из немногих независимых СМИ, которые все еще ведут репортажи из России, о связях между журналистикой и активизмом, а также о том, чего он ожидает от российской журналистики в будущем. Интервью было отредактировано для краткости и ясности.
Каковы цель, приоритеты SOTA?
Редакционная линия тут очень проста: писать то, что мы считаем важным и интересным, акцентируя внимание на связанной с правами человека повестке: по нашему общему мнению, главное, для чего в принципе должны существовать СМИ.
Приоритеты – правозащита и политика. То есть суды, выборы и сошедшие на нет протесты. При этом мы не сосредотачиваемся на зарубежных историях, так как не можем пока иметь штат журналистов, которые бы экспертно освещали заграничные события. Кроме того, мы обходим описание войны в Украине именно с точки зрения боевых действий, так как не только не можем проверить данные и получить их самостоятельно, но и опасаемся за своих сотрудников, находящихся в России. Однако антивоенные протесты, ситуация с беженцами в РФ и другие внутренние истории – наши темы.
Российские власти запретили СМИ использовать слово «война» для описания военной операции в Украине. Но SOTA решила продолжать использовать этот термин?
Да, дебаты, конечно, были. Где-то с неделю мы использовали различные эвфемизмы, пока не решили, что на компромиссы с совестью идти невозможно. Следствием этого стало важное изменение: мы перестали подписывать материалы авторов, находящихся в России, пытаясь хотя бы таким образом минимизировать для них риски. От самоцензуры в лексике мы отказались.
В некоторых ваших новостях в Telegram используется язык иронии и сарказма. Почему?
В большинстве случаев к новостям мы подходим нейтрально. Иронию или сарказм мы позволяем себе, как правило, в подводках к большим материалам, да и то регулярно советуемся друг с другом, не перебарщиваем ли. В целом мы стремимся к объективной и беспристрастной подаче материалов, будучи уверены, что реальность – лучший сатирик.
Некоторые журналисты Соты в прошлом были активистами. Что подтолкнуло их пойти в журналистику и как вы придерживаетесь журналистских стандартов?
Я сам активистом никогда не был. В пикеты я выходил два раза в жизни, и оба – именно по журналистским поводам [в защиту журналистов, оказавшихся под угрозой]. У меня в бэкграунде помимо журналистики – политическое консультирование различных оппозиционеров.
Другие коллеги, действительно, иногда приходили из активизма. Но журналистика в России ранее была устроена так, что попасть в нее с улицы было довольно трудно. Приличных изданий становилось все меньше, у них просто не было потребности в большом числе новых сотрудников, так что начать путь в журналистике [сразу в каком-либо известном издании] не представлялось возможным.
Впрочем, изначальный журналистский опыт есть не у меня одного: наш редактор Дарья Порядинана журналиста училась, но вынуждена была прервать обучение за 2 месяца до диплома из-за преследования Следственного комитета [который задержал и допрашивал ее в марте 2022 года в качестве свидетеля в деле в отношении оппозиционера Алексея Навального].
Другое дело, что мы стали для некоторых из них первой редакцией. Слава богу, хороших изданий, на которые можно ориентироваться, в России до последнего времени хватало (и многие остаются до сих пор, пусть и в эмиграции).
Что делает SOTA для защиты своих корреспондентов?
Сейчас мы перевезли редакторский состав за границу, некоторые коллеги не могут вернуться из-за угроз уголовного преследования. В России остается большая часть коллектива, работающая в различных регионах. Для защиты корреспондентов в России мы оплачиваем услуги штатного юриста, который либо выезжает в ОВД, либо консультирует удаленно, пишет иски и прочее. Кроме того, иногда помогает огласка и формальная лицензия СМИ.
И тем не менее вы подвергаетесь угрозам…
Угрозы – да, увы, получали. И в «анонимных» каналах эшников, и в виде исписанных зигамидверей, и в виде интереса к нам сотрудников СК и ФСБ. Сюда же идут обыски у Дарьи Порядиной и Александра Пескова.
Какова ваша бизнес-модель?
Бизнес-модель – спонсорство и гранты. Фандрайзинг, особенно с началом войны и блокировкой зарубежных переводов [в Россию] стал практически невозможен. Еще небольшие деньги дает продажа рекламы. Но к ней мы подходим крайне избирательно, так что всерьез рассматривать этот источник нельзя.
Как изменился ваш способ распространения информации за последние месяцы? Какие у вас есть варианты, если Telegram заблокируют?
Подход к распространению информации с началом войны не изменился, так как к тотальным блокировкам мы начали готовиться еще в 20-м году, после протестов в Беларуси, показавших, что СМИ смогут выжить только в соцсетях [потому что их веб-сайты заблокированы].
Блокировка Telegram, несомненно, станет последним гвоздем в крышку гроба свободных СМИ России.
Остается надежда на то, что Павел Дуров, уже однажды обошедший блокировки [в 2018 году путем ротации серверов и сокрытием трафика], сможет сделать это и в будущем.
С учетом того, что за последний год Россию покинули сотни журналистов, как российские независимые СМИ смогут продолжать освещать события, имеющие общественное значение?
Мы продолжаем работать на местах, как я уже говорил, не афишируя имен корреспондентов. Коллеги, ходящие в суды и прочее, по счастью, пока не так интересны силовикам, как редакторы. При этом мы не можем полностью спрятать их: мы получаем аккредитации в ЦИКе, тех же судах, на различных форумах и так далее.
Что вы думаете о недавних изменениях в российском медиаландшафте, когда авторитетные и признанные СМИ были вынуждены прекратить свою деятельность в России, создав вакуум, который начинают заполнять некоторые новые издания?
Нельзя сказать, что появилось именно новое поколение. Речь идет, скорее, о переформатировании или пересоздании СМИ на фоне уничтожения редакций и цензуры. Война не создала нового, она видоизменила старое. Условно, на смену огромным динозаврам пришли маленькие млекопитающие, за которыми врагам угнаться гораздо труднее.
Российские власти регулярно вводят новые правила, направленные на то, чтобы заставить прессу замолчать. Что дальше?
Это самый главный вопрос всех последних лет. Пессимистичный ответ: дальше мы почувствуем освежающее дыхание Чейн-Стокса. Оптимистичный: мы услышим звук живительного удара табакеркой. А реалистичного сейчас, боюсь, нет ни у кого. Но понятно, что тьма окончательно сгустилась, а как и когда она развеется – бог весть.
От редакции: в настоящее время Telegram-канал SOTA является предметом спора между SOTA Vision — СМИ, которое было зарегистрировано в России в 2015 году и позже запустило Telegram-канал в дополнение к другим своим платформам — и SOTA, ранее известное как SOTA Project, которое отделилось от SOTA Vision в 2022 году, и в настоящее время им руководят Обухов и три других редактора.
В статье также была исправлена должность Обухова в четвертом абзаце. Он является старшим редактором издания, а не его соучредителем.