Алисия Чекканезе
Вторжение России в Украину представляет опасность не только для журналистов, работающих в зоне боевых действий. Военная кампания также может представлять более широкую угрозу свободе прессы и другим гражданским свободам, если она приблизит Кремль к его мечте о создании интернета, контролируемого внутри страны.
Российский медиа-регулятор Роскомнадзор уже давно в состоянии заставить интернет-провайдеров блокировать контент или перенаправлять трафик. В 2019 году закон о «суверенном интернете» продвинул государственный контроль на шаг вперед, предоставив властям возможность отделить российскую интернет-инфраструктуру от глобального интернета в случае чрезвычайной ситуации или угрозы безопасности.
Опасения по поводу раздробленной интернет-экосистемы – или «сплинтернета» – только усилилисьпосле начала войны. В России запрещены Twitter, Facebook и более десятка независимых СМИ. Между тем, после того как американские компании-разработчики программного обеспечения и интернет-операторы начали уходить из России, КЗЖ и другие группы гражданского общества предупредили, что ограничение доступа может иметь негативные последствия, поскольку изолирует россиян и журналистов. Это способствовало принятию правительством США постановления, позволяющего телекоммуникационным компаниям работать в России, несмотря на санкции.
В настоящее время Россия стремится экспортировать свою версию контролируемого государством интернета на глобальную арену, продвигая своего кандидата на пост главы Международного союза электросвязи ООН (МСЭ) – агентства, отвечающего за информационно-коммуникационные технологии. Это может привести к тому, что контроль над интернет-операциями перейдет от базирующейся в США некоммерческой организации Internet Corporation for Assigned Names and Numbers (ICANN), которая координирует систему именования в интернете и разрабатывает политику в отношении уникальных идентификаторов в сети.
Россия не одинока в стремлении установить внутренний контроль над интернетом. Великий брандмауэр Китая, пожалуй, наиболее известный, в то время как Национальная информационная сеть Ирана («Халяль-сеть»), Национальный интранет Северной Кореи и готовящийся Национальный интернет-шлюз Камбоджи преследуют одну и ту же цель, используя несколько разные средства.
КЗЖ обратился по электронной почте в пресс-службу Роскомнадзора с просьбой прокомментировать намерения России и планов по созданию суверенного интернета и кандидатуры в МСЭ, но ответа не получил.
КЗЖ поговорил по телефону с Джастином Шерманом, научным сотрудником базирующегося в США аналитического центра «Инициатива киберуправления» при Атлантическом совете, о «сплинтернете» и его последствиях для будущего интернета и свободы прессы. Интервью было отредактировано для краткости и ясности.
Что такое сплинтернет?
Когда интернет впервые начал распространяться по миру, большинство стран приветствовали его. Они хотели большей взаимосвязи, открытого потока онлайн-товаров, исследований и информации. Сплинтернет возникает в ответ на эту глобализацию. За последние два десятилетия ряд стран намеревались установить контроль над этим потоком данных и поэтому работали над изоляцией и подавлением своей онлайн-среды.
Интернет разделяется по-разному. В некоторых странах, если вы подключитесь к интернету, вы будете видеть совсем не то, что видят пользователи в других странах. В Китае, например, вы видите сильно цензурированную версию того, что все остальные видят в интернете. Там не открываются зарубежные новостные сайты. Ваше почтовое приложение может плохо работать. И государство вводит сильную цензуру в интернете. Другим примером является то, что делает российское правительство, стремясь фактически отключить свой интернет от остальной части земного шара.
Чем отключение интернета отличается от того, что делает Китай?
Россия пока еще [не в состоянии полностью отключить интернет]. Китай, по большому счету, выбрал просто цензуру контента и на этом остановился. Их государственный контроль распространяется вплоть до проводов и кабелей. Но их основное внимание уделяется тому, чтобы нельзя было получить доступ к важной государственной информации, к зарубежным новостным веб-сайтам. Российское правительство хочет дойти до самых глубин и фактически отключить весь интернет России от остального мира одним щелчком выключателя. Это попытка происходит гораздо глубже, чем цензура контента, и фактически является попыткой изолировать инфраструктуру и архитектуру.
Как война в Украине ускорила потенциальный раскол сети?
После начала незаконной войны в Украине российское правительство начало беспрецедентные репрессии в интернете. Внутри страны они сделали мишенью журналистов, диссидентов, простых граждан, которые задавали вопросы о войне. Они сделали мишенью иностранные технологические и интернет-компании. С другой стороны, многие западные интернет-компании ограничили доступ россиян к своим услугам или вообще ушли из России. Отчасти это – соблюдение санкций. Отчасти это – удобный пиар, когда они могут сказать: «мы делаем правое дело». Они могут сказать западным правительствам: «мы поддерживаем демократические ценности». Проблема в том, что если вы принимаете решение, например, отключить интернет-услуги в стране на основе PR, вы на самом деле не учитываете последствия для свободы прессы и гражданских свобод в этой стране. Многие западные интернет-компании уходят из России и наносят серьезный ущерб журналистам и диссидентам в гражданском обществе.
Если России придется самоизолироваться, повлияет ли это на общую структуру, управляющую интернетом, или на такие структуры, как сертификаты безопасности и IP-адреса?
По нескольким причинам, да. Во-первых, полная изоляция интернета в России создаст очень опасный прецедент и пример для других стран. Мы уже видим множество стран – бывших советских республик, копирующих московскую модель контроля над интернетом. Российское правительство, когда говорит об изолированном интернете, говорит о собственных протоколах, о контроле российских интернет-доменов. Недавние события, такие как обращение украинского правительства к ICANN с просьбой прекратить обслуживание адресов .ru, которую ICANN быстро отклонила, усиливают паранойю Кремля, его веру в то, что Россию необходимо изолировать, потому что другие страны нападают на нее в интернете.
Каково наихудшее развитие событий при появлении российского «интернет-отшельника»?
В худшем случае российское правительство может изолировать свой интернет. Это уменьшит глобальное понимание того, что происходит в России, включая права человека и злоупотребления с прессой. Группам гражданского общества и деятелям – от журналистов до диссидентов – в России будет труднее получить доступ к бесплатной информации. И поскольку так много компаний выведено из России или заблокировано, все больше и больше россиян будут обращаться к внутренним российским интернет-платформам. А реальность такова, что что-то вроде [российской социальной сети] ВК подвергается гораздо большей цензуре и контролю со стороны российского правительства, чем буквально любая платформа, которую Запад предоставляет в России. Не случайно многие российские журналисты активны в Твиттере и Фейсбуке и не обязательно заходят в ВК и публикуют статьи, разоблачающие коррупцию.
Есть ли какие-то конкретные страны, которые более склонны к отшельническому интернет-подходу?
Иранское правительство частично уже отделилось. В Иране есть доступ к глобальному интернету, хотя он сильно фильтруется. А еще есть внутренний интернет, Национальная информационная сеть, которая существует уже около десяти лет и в основном содержит одобренный государством контент для внутреннего потребления. Правительство пытается заставить людей использовать этот внутренний интернет, делая его более дешевым и быстрым, чем доступ к глобальному контенту.
Но Россия выделяется тем, что действительно хочет глубоко и фундаментально изолировать свой внутренний интернет. Не каждая страна хочет пойти на такую глубину, потому что вы получаете исключительные экономические выгоды от глобального подключения к интернету. Есть множество стран, которые будут у себя использовать немного опыта России или Ирана. Но есть и другие государства, которыми управляют авторитарные режимы, крайне параноидальные и сосредоточенные на безопасности, и которые не так заботятся об экономических преимуществах интернета, потому что они находятся под жесткими санкциями со стороны иностранных государств.
Есть ли другие последствия для свободы прессы в случае появления изолированного интернета внутри или за пределами России?
Журналистам в России будет гораздо труднее делать репортажи и доводить эти репортажи до других граждан, потому что все больше людей будут использовать внутренние платформы, на которые проникло государство, или не будут иметь доступа к зарубежным платформам и веб-сайтам. Извне журналистам во всем мире сложнее доводить до российского пользователя информацию о том, что происходит не только в России, но и во всем мире.
Усиление интернет-изоляции в России будет катастрофой для свободы прессы. Быть независимым журналистом в России было уже крайне опасно. В последние недели ситуация стала намного хуже, и многие опытные эксперты по России говорят об установлении тоталитаризма. Журналистам будет сложнее выполнять свою работу независимо и в безопасности, если они потеряют доступ к онлайн-платформам и сервисам.
Влияет ли угроза сплинтернета на важность кандидатуры МСЭ?
За последние три-четыре года российское правительство добилось успехов в том, что в ООН принимались репрессивные решения, связанные с интернетом, и это не может не тревожить. В декабре 2019 года несколько стран, которые традиционно поддерживали открытый свободный интернет, например Индия, присоединились к предложению наряду с Китаем, Ираном, Россией и Северной Кореей. Война в Украине изменила это. В последние недели российских делегатов выгнали из рабочих групп по интернету, а в таких структурах, как МСЭ, теперь гораздо меньше заинтересованы в том, чтобы предоставить российскому правительству какую-либо руководящую роль. Тем не менее, Россия продолжает настаивать на этом, и есть много стран, в том числе мишени российской пропаганды, которые поддерживают войну в Украине.