Валентинас Мите / Корреспондент КЗЖ по России и Беларуси
После того, как Россия аннексировала Крым в 2014 году, некоторым крымским татарам – коренному населению Крымского полуострова – пришлось бежать в подконтрольную Киеву часть Украины. Но большинство предпочло остаться. Когда назначенные Россией новые власти установили тотальную цензуру, подавляя независимые СМИ, возник новый феномен – гражданская журналистика. Члены крымскотатарской общины, ранее не работавшие журналистами, начали фотографировать и снимать рейды и обыски в домах и офисах, когда власти начали принимать жесткие меры по отношению к мусульманской части крымскотатарской общины.
На момент последней переписи КЗЖ о журналистах за решеткой в декабре 2019 года, российские власти держали в тюрьме четырех крымскотатарских журналистов по различным обвинениям в терроризме и экстремизме. Те, кто все еще свободен, продолжают подвергаться риску, освещая нарушения прав своих крымскотатарских соотечественников.
КЗЖ говорил с Тарасом Ибрагимовым, киевским журналистом радиослужбы «Свобода», финансируемой Конгрессом США, освещающим Крым. Ибрагимов также внештатно пишет для других новостных агентств о Крыме.
КЗЖ также говорил с Лютфие Зудиевой из крымской правозащитной группы «Крымская солидарность», которая публикует новости о репрессиях против крымских татар и поддерживает журналистов, освещая их истории.
Их ответы были отредактированы для краткости и ясности.
Тарас Ибрагимов, киевский журналист радиослужбы «Свобода», финансируемой Конгрессом США.
Откуда вы, как журналист, получаете информацию о ситуации в Крыму?
Я работал из Крыма на протяжении четырех лет, [где] у меня была возможность напрямую рассказывать о людях, преследуемых российскими властями. В начале этого года российские власти запретили мне въезд на территорию Российской Федерации, что означает, что я не могу заехать в Крым. Но у меня там много контактов и друзей. Они помогают мне получать информацию от юристов и правозащитников. Я также получаю информацию от правозащитной группы «Крымская солидарность», которая находится в Крыму и также помогает журналистам.
Много информации о Крыме поступает от гражданских журналистов. Как бы вы описали это явление?
На самом деле профессиональных журналистов в Крыму не осталось. Крымские татары понимают, что кроме них [гражданских журналистов] некому будет информировать остальной мир о реальной ситуации на полуострове. Все началось с того, что активисты стали посещать залы суда и вести репортажи напрямую через мобильные телефоны. Потом была создана «Крымская солидарность», которая очень помогла гражданским журналистам. Я организовал около десятка тренингов для журналистов. Власти заметили это явление и начали преследовать их. Первым за решетку попал журналист Нариман Мемедеминов. Он был одним из основоположников [гражданской журналистики в Крыму и] «Крымской солидарности». Мемедеминов был приговорен к двум с половиной годам лишения свободы за «пропаганду терроризма» в 2018 году. В сентябре этого года он должен выйти из тюрьмы. Он стал символом и примером того, как должны работать журналисты.
Как работают гражданские журналисты? Вы много с ними общаетесь?
Информацию из Крыма я получаю с помощью гражданских журналистов. Я контактирую примерно с 20 людьми. «Крымская солидарность» не приводит цифр, сколько человек у них работает, сколько из них гражданские журналисты. Это небезопасно. Даже со мной «Крымская солидарность» цифрами не делится, но я уверен, что у них есть свои представители в каждом городе Крыма.
Допустим, в какой-то удаленной деревне произошел налет на чей-то дом. «Крымская солидарность» немедленно получает информацию об этом. Если общественный журналист узнает, что в селе обыскивают чей-то дом, он немедленно снимает это на видео и передает видео или фотографии в «Крымскую солидарность». В основном я рассказываю о судебных процессах в Крыму. Итак, в мою контактную группу входит еще около пяти юристов, специализирующихся на политических вопросах. Я лично много работаю с Лютфие Зудиевой, которая является одним из лидеров «Крымской солидарности». Она все еще на свободе, но я уверен, что это лишь вопрос времени. Уверен, что пока Крым остается оккупированным, этих людей рано или поздно посадят в тюрьму.
Лютфие Зудиева, крымская правозащитная группа «Крымская солидарность»
Сколько человек работают гражданскими журналистами и как вы с ними сотрудничаете?
У нас есть гражданские журналисты во многих регионах Крыма. Как правило, они сообщают о нарушениях прав человека. Я воздержусь от разговоров о технической стороне репортажей, потому что это опасно, поскольку [российские] власти стремятся получить информацию о них и пытаются предотвратить поступление [независимой] информации из Крыма. Власти хотят знать как работает «Крымская солидарность» и как нам удается так быстро собирать и распространять информацию. Я буду говорить только о вещах, которые общеизвестны и не повредят нашей работе.
Вся информация от наших корреспондентов теперь поступает на аккаунт «Крымской солидарности». Раньше люди публиковали информацию на своих личных страницах в Facebook или других социальных сетях. Теперь информация распространяется только через «Крымскую солидарность» – это позволяет нам защитить человека, который передает нам информацию. Кто-то соглашается работать публично, кто-то продолжает распространять новости со своих личных аккаунтов, но это опасно. Заключенным, возможно, придется провести в тюрьме долгие годы. Лучше сохранять анонимность и распространять информацию через «Крымскую солидарность». Наша организация публикует различные посты, видео и новости, особенно о судебных процессах.
Но вы сами работаете не скрываясь?
Я решила открыто рассказывать о своей работе, потому что этот статус помогает мне сотрудничать с международными и украинскими организациями. Этим организациям необходимо проверять информацию, поступающую из Крыма. Им нужно связываться с реальным человеком, который живет в Крыму, а не иметь дело с анонимными источниками. «Крымская солидарность» помогает также проверять информацию на достоверность.
С другой стороны, я думаю, что публичность дает мне некоторую безопасность. Может помочь, если меня задержат. Это также помогает лучше понять, почему преследуют того или иного человека. Власти сфабриковали уголовные дела против активистов в Крыму. Иногда активистов обвиняют в терроризме, иногда – в экстремизме. Но не все журналисты должны работать так, как я. Мы оставляем это на личное усмотрение. Я выбрала свой путь. Я не хочу, чтобы над Крымом опустился железный занавес.
Вы не боитесь оказаться в тюрьме?
Это вопрос, который я задавала себе много раз. У каждого человека есть чувство страха на физическом уровне, инстинкт самосохранения. У меня четверо детей, и я бы хотела видеть, как они растут. Но у каждого человека также есть и моральные принципы. Мои принципы не позволяют мне вести другой образ жизни, я не могу молча закрывать глаза на то, что многие люди приговариваются к 15 или 20 годам лишения свободы без причины, просто так. Наверное, мое желание помогать людям сильнее моего инстинкта выживания.
[КЗЖ неоднократно звонил в юридический отдел администрации Симферополя для получения комментариев, но на звонки никто не ответил].