Скрытность, безразличие, конфликты – основные препятствия расследований обстоятельств смерти журналистов. Москва обязана обеспечить власть закона. Обязательства ложатся и на ее международных партнеров.
Анатомия безнаказанности: Нераскрытые убийства журналистов в Pоссии
Hа церемонии вступления в должность президента России 7 мая 2008 г. Дмитрий Медведев обещал сделать “всё, чтобы безопасность граждан была не только гарантирована законом, но и реально обеспечена государством”. Укрепление правопорядка, сказал он, будет его приоритетной задачей на посту президента. С тех пор президент неоднократно заявлял о своей решимости добиться расследования нападений на работников одного из самых уязвимых сегментов российского общества – его журналистов. Заявления Медведева вторили обещанию его предшественника, а ныне премьер-министра Владимира Путина, который в феврале 2007 г. сообщил репортерам в Круглом зале Кремля, что “проблема преследования журналистов является одной из наиболее острых”. И добавил: “Будем делать все для того, чтобы защитить журналистский корпус”.
Обещания, исходящие от высшего руководства страны, имеют определенную значимость, в особенности с учетом российской централизованной правоохранительной системы. Однако эти обещания еще надо исполнить.
Факты говорят сами за себя: с 2000 г. в России в отместку за свою служебную деятельность были убиты 17 журналистов. Лишь в одном убийстве суд признал преступников виновными, но даже в этом случае заказчики преступления остались на свободе. (Еще трое журналистов погибли в ходе перестрелки при освещении конфликтных ситуаций этого десятилетия.) По данным КЗЖ, Россия является одной из наиболее опасных для жизни журналиста стран мира и занимает одно из последних мест по раскрываемости преступлений, совершенных в отношении сотрудников СМИ.
С тех пор, как Советский Союз перестал существовать, журналисты работают в условиях постоянной опасности: по данным КЗЖ Россия занимает третье место в мире по числу убийств журналистов не только в последнем десятилетии, но с самого момента образования Российской Федерации. Однако те же данные свидетельствуют, что число целенаправленных убийств репортеров за последние десять лет возросло, даже когда Кремль централизовал власть и ограничил влияние независимой журналистики. Настоящий отчет охватывает период с 2000 по 2009 гг., соответствующий времени деятельности нынешнего руководства страны.
Безнаказанность, которой неизменно пользуются убийцы журналистов, резко контрастирует с официальной статистикой раскрытия убийств в целом по России. Как сообщил в интервью, опубликованном в мае 2009 г. в Новой газете, один из высших чинов российской правоохранительной системы Александр Бастрыкин, в последние годы органы раскрывают подавляющее большинство убийств, вплоть до 80 процентов.
Расследование, проведенное КЗЖ по материалам интервью с десятками источников, с обработкой сотен страниц документов и сообщений в прессе выявило пороки в системе, препятствующие отправлению правосудия в делах об убийстве журналистов.
Среди 17 жертв были журналисты, работавшие в больших и малых городах России: в столице страны, Москве; в промышленных городах Тольятти, Таганроге и Туле; в уральском поселке Рефтинский; в теплом городе Азове на реке Дон; в историческом Санкт-Петербурге, и в неспокойных северокавказских республиках Чечне, Ингушетии и Дагестане. Среди них были ветераны пера с международной репутацией и молодые репортеры, пытавшиеся осветить актуальные проблемы их региона. Среди них были репортеры и редакторы, издатель, аналитик, оператор и фотограф. Четверо из 17 работали в Новой газете, неустрашимом московском издании, которое продолжает публиковать критические материалы, невзирая на ужасные потери.
При всех различиях у жертв было нечто общее: они освещали сложные темы и вскрывали факты, содержавшие угрозу для сильных мира сего, будь то государственные чиновники или предприниматели, военные или боевики, сотрудники правоохранительных органов или члены преступных группировок. Ниже в порядке их появления в настоящем отчете перечислены 17 женщин и мужчин, отдавших свои жизни при выполнении служебного долга:
Пол Хлебников, редактор журнала Forbes Россия, освещавший связи между бизнесом, политикой и организованной преступностью. Его заставили замолчать 9 июля 2004 г., расстреляв на улице из проезжавшей мимо его московского офиса машины.
Анна Политковская, автор разгромных статей в Новой газете о нарушениях прав человека на Северном Кавказе. Наемный убийца застрелил ее в подъезде ее московского дома 7 октября 2006 г.
Эдуард Маркевич, учредитель крохотного еженедельника Новый Рефт, который проверял, не используют ли государственные чиновники своих офисов в Рефтинском в целях получения личной выгоды. Он был убит выстрелом в спину 19 сентября 2001 г.
Павел Макеев, оператор телекомпании “Пульс”, пытавшийся заснять нелегальные автогонки с перегрузками недалеко от города Азова, в котором жил и работал. Его коллеги выяснили, что 20 мая 2005 г. Макеев был сбит автомобилем, который не сбавляя скорости проволок его по дороге больше 15 метров. Его оборудование и видеозапись исчезли с места преступления.
Юрий Щекочихин, заместитель редактора Новой газеты, который в течение двух лет скрупулезно расследовал сложную схему международной коррупции. Его поразил таинственный недуг, от которого он скончался 3 июля 2003 г. Историю болезни Щекочихина власти засекретили.
Иван Сафронов, военкор делового ежедневного издания Коммерсантъ, который в своих эксклюзивных репортажах описывал неудачные испытания ракет и сомнительные сделки с оружием. Он выпал из окна лестничной площадки своего московского дома, расположенной между четвертым и пятым этажами, 2 марта 2007 г.
Максим Максимов, репортер петербургского еженедельного журнала Город, занимавшийся расследованием коррупции в местном отделении МВД. Он исчез, отправившись на встречу с источником 29 июня 2004 г. Впоследствии было официально объявлено о его гибели.
Магомед Евлоев, издатель независимого информационного сайта Ингушетия, который изобличал коррупцию в официальных кругах и преступные нарушения прав человека в этой беспокойной южной республике. 31 августа 2008 г. он был задержан милицией и убит.
Наталья Скрыль, бизнес-репортер газеты Наше время, освещавшая борьбу за контроль над трубопрокатным заводом “Тагмет” в ее родном городе Таганроге. Она скончалась от ударов, нанесенных ей тяжелым предметом по голове на улице рядом с ее домом 8 марта 2002 г.
Вагиф Кочетков, репортер отдела политики газеты Молодой коммунар, публиковавший критические материалы о методах ведения бизнеса и организованной преступности в Туле. 27 декабря 2005 г. недалеко от дома его ударили по голове тупым предметом. Через 12 дней Кочетков скончался.
Валерий Иванов и Алексей Сидоров, один за другим возглавлявшие редакцию независимой газеты Тольяттинское обозрение и обличавшие организованную преступность и коррупцию в административных структурах города Тольятти, известного своим автомобилестроительным заводом. Иванова расстреляли в упор 29 апреля 2002 г., а 18 месяцев спустя, 9 октября 2003 г., был зарезан Сидоров. С обоими расправились рядом с домами, в которых они проживали.
Владимир Яцина, Магомедзагид Варисов и Тельман Алишаев, работавшие в неспокойном северокавказском регионе. Внештатного фотографа Яцину, находившегося в Чечне для сбора заказанных ему фотоматериалов, похитили в июле 1999 г., а в следующем феврале застрелили члены преступной группы. Варисов, политический аналитик крупнейшего дагестанского еженедельного издания Новое дело, выступал с критикой различных представителей политического истеблишмента перед тем, как погибнуть под пулями убийц 28 июня 2005 г. Алишаев, репортер и ведущий дагестанского исламского телеканала “ТВ-Чиркей”, освещал сложные и опасные религиозные темы перед тем, как 2 сентября 2008 г. его застрелил неизвестный.
Анастасия Бабурова, внештатный корреспондент Новой газеты, освещавшая деятельность неофашистских групп. 19 января 2009 г. убийца застрелил ее и известного адвоката-правозащитника Станислава Маркелова после московской пресс-конференции, на которой обсуждались подробности досрочного освобождения из тюрьмы российского полковника, осужденного за убийство чеченской девушки.
Игорь Домников, репортер и редактор отдела спецпроектов Новой газеты, выступавший с критикой экономической политики липецкой областной администрации. Нападавший ударил его молотком у дверей его московской квартиры 12 мая 2000 г., в результате чего через два месяца Домников скончался.
Неспособность добиться правосудия в этих делах очевидна на каждом этапе процесса: политическом, следственном, прокурорском, и судебном.
Политический климат определяет Кремль, а кремлевские лидеры создают препятствия для работы критически настроенных журналистов и подвергают их маргинализации. Журналисты, ведущие расследования, фактически лишены возможности работать на влиятельных государственных телеканалах и вынуждены публиковаться в печатных и Интернет-изданиях с ограниченной аудиторией. В таком климате эти журналисты подвергаются изоляции, становятся беззащитными и недооцененными, а их враги, напротив, смелее прибегают к крайней форме цензуры – насилию.
Непрозрачная бюрократия правоохранительных органов позволяет им принимать важнейшие решения, не объясняя их общественности и не сообщая о них семьям и адвокатам жертв. Когда московская прокуратура прекратила уголовное расследование таинственных обстоятельств смерти Ивана Сафронова, чиновники даже не удосужились уведомить об этом семью журналиста. По словам дагестанских следователей, они ликвидировали одного из подозреваемых в убийстве Тельмана Алишаева и установили личность второго, однако родственники убитого журналиста утверждают, что непосредственно им власти ничего не сообщали.
Подобная закрытость системы позволяет властям не отчитываться перед обществом. В некоторых случаях от общественности и родных утаивались важные улики. Когда родные Юрия Щекочихина попытались получить более подробную информацию о его смерти, руководство государственной больницы, в которой лечили журналиста, опечатало историю болезни. В ряде случаев одни ведомства переваливают ответственность за буксующие расследования на другие. Так, запросы, подававшиеся КЗЖ по делу Натальи Скрыль, трижды передавались из одного ведомства в другое, и ни одно из них не ответилo на вопросы КЗЖ по существу.
В ряде дел имеются значительные пробелы. Следователи не допросили предполагаемого участника сговора, в результате которого был похищен и убит Владимир Яцина, несмотря на то, что им было известно, что этот человек проживает и учится в Москве. В деле Эдуарда Маркевича власти задержали подозреваемого почти сразу, но позволили ему уйти, пока дело передавалось от прокурора к прокурору. В качестве мотива убийства Вагифа Кочеткова следователи указали ограбление, поскольку не были заинтересованы в проверке версии о связи преступления с профессиональной деятельностью жертвы.
Представляя дела в суде, прокуроры нередко оказывались плохо подготовлены, а в одном случае обвинение было просто сфабриковано. На суде по делу об убийстве Анны Политковской скептически настроенным присяжным были представлены частично неприемлемые и неполные доказательства, и те оправдали троих обвиняемых. В деле Алексея Сидорова власти силой вынудили признание и cфальсифицировали доказательства вины невиновного человека; обвиняемый был оправдан.
Слушания по делу Пола Хлебникова сопровождались сомнительными и неаргументированными решениями суда. Председательствующий судья не принял никаких мер для защиты присяжных, которые подвергались запугиванию со стороны обвиняемых. Позднее суд отменил повторное рассмотрение дела, по которому проходили двое подозреваемых, без указания причины отмены и имени лица, принявшего такое решение.
Власти не устраняют конфликты интересов, что приводит к предсказуемым результатам. Хотя Магомеда Евлоева застрелили, когда он находился под конвоем сотрудников ингушского МВД, расследование было поручено местным властям. Они быстро заняли сторону стрелявшего (племянникa тогдашнего министра внутренних дел Ингушетии) и объявили, что смерть Евлоева произошла в результате несчастного случая. При расследовании убийства Максима Максимова власти Санкт-Петербурга не приложили видимых усилий, чтобы проверить предположение о причастности к нему местной милиции.
В ряде случаев представители власти на разных уровнях по-видимому подвергались внешнему давлению. Tе же милиционеры, которых обвиняли в разрешении незаконных гонок с перегрузками в Азове, объявили cмерть Павла Макеева, погибшего при попытке заснять нелегальные автогонки, результатом ДТП. В Тольятти, городе печально известном своей коррупцией, следователи прoигнорировали профессиональную деятелность журналиста-расследователя Валерия Иванова в качестве мотива его убийства.
Не выдержав запугивания, некоторые из родственников убитых журналистов отказались от попыток добиться правосудия в таких безнадежных с их точки зрения условиях. После убийства мужа, Татьяне Маркевич стали угрожать, и она была вынуждена уехать из города. Мать Натальи Скрыль, Нелля, сообщила КЗЖ, что ей посоветовали “не вмешиваться” в дело ее убитой дочери, если она хочет, чтобы с ее “еще живыми” родственниками ничего не случилось.
Несмотря на видимую безысходность, ситуация не безнадежна. И Россия, и международное сообщество кровно заинтересованы в том, чтобы положить конец безнаказанности.
Для российского руководства это вопрос обеспечения национальной безопасности и правопорядка. Президент Медведев и премьер-министр Путин во всеуслышание обещали обеспечить стабильность в стране, справиться с коррупцией и гарантировать безопасность всех своих граждан. Если 17 журналистов расплачиваются своей жизнью за то, что задают трудные вопросы, и ни одно из этих убийств не раскрывается до конца, значит правительство не выполняет своего долга по обеспечению верховенства закона.
Некоторые российские должностные лица утверждают, что безнаказанность убийц журналистов – это внутреннее дело России, и международная общественность вмешиваться в него не должна. Но для партнеров России в Европе и во всем мире эта тема крайне важна. Убийства сотрудников СМИ приводят к распространению самоцензуры среди журналистов, а проблемы международного значения остаются почти или вовсе без освещения. Когда страна делает свое общество закрытым, она перестает быть надежным международным партнером.
Россия играет весомую роль в многочисленных международных организациях, но членство в этих организациях обязательно предполагает уважение к правам человека, которое является нормой для международной общественности. Если Россия не соблюдает эти права на своей территории, они размываются и в остальных странах. Это в особенности верно в случае российского “ближнего зарубежья”. Москва по-прежнему является политическим и моральным образцом для многих бывших советских республик, которые следуют ее примеру в решении вопросов, связанных с правами человека и свободой слова.
Международное сообщество должно напоминать российским руководителям об их обязанностях и при каждой возможности требовать выполнения обещаний.
Это очень непростая задача, но российские власти могут положить конец безнаказанности. Как следует из настоящего доклада, провалы расследований и судебных разбирательств по делам о смерти 17 журналистов – это результат отсутствия у властей желания (а отнюдь не возможности) добиться успешного расследования этих преступлений. Россия располагает всеми необходимыми ресурсами–в правоохранительных органах, научной среде, экономической сфере, и человеческом потенциале–для раскрытия убийств и нападений на журналистов.
В тех случаях, когда расследования сталкиваются с конфликтом интересов, необходимо назначать новых и независимых следователей и по возможности переводить дела в другую юрисдикцию. Вместо того, чтобы воздвигать стены секретности, властям следует стремиться к открытости и отчитываться в своих действиях перед гражданами, чтобы восстановить их доверие к государственным институтам. Официальные лица должны поддерживать регулярный контакт с родственниками жертв и предоставлять им доступ к материалам дел. Судебные слушания должны проходить в открытом режиме.
Необходимо возобновить следствие по делам, которые формально не закрыты, но на деле остаются без движения: нужно отработать непроверенные версии, объявить в розыск отсутствующих подозреваемых, отыскать и допросить свидетелей и потенциальных подозреваемых. В тех случаях, когда версия о профессиональной деятельности погибших в качестве мотива преступления серьезно не рассматривалась, ее следует тщательно проверить.
В российской централизованной правоохранительной системе все местные прокуроры и следователи подчинены Москве. Такая система требует, чтобы федеральные власти осуществляли более жесткий надзор за действиями своих подчиненных на местах. Генеральная прокуратура, возглавляемая Юрием Чайкой, и Следственный комитет под руководством Александра Бастрыкина разделяют практическую ответственность за расследование этих 17 дел.
Президент Медведев и премьер-министр Путин, как главные российские руководители, совместно несут моральную ответственность за расследование этих преступлений. Для начала они могут осудить – публично и недвусмысленно – все акты насилия над журналистами, позволить критической журналистике вернуться в российское общественное медиа-пространство и потребовать от руководства правоохранительных органов конкретных результатов при расследовании преступлений против представителей СМИ. Это стало бы шагом на пути к стабильному и справедливому обществу для всех россиян и продемонстрировало бы стремление Москвы к международному лидерству.