23 января 2021 года протестующие в Казани в центральной части России проводят демонстрацию против ареста лидера оппозиции Алексея Навального. Журналисты, освещавшие общенациональные акции протеста, подверглись арестам и преследованиям. (Александр Копылов)

Для полиции «камера как красная тряпка для быка»: четыре журналиста об освещении протестов в поддержку Навального в России

Елена Родина / исследователь по Европе и Центральной Азии

23 января в России прошли общенациональные акции протеста против задержания Алексея Навального. Лидер оппозиции был взят под стражу 17 января в московском аэропорту, по возвращению домой после пяти месяцев в Берлине, где он проходил курс лечения после отравления. (Навальный считает, что ответственность за его отравление несет российское правительство; президент России Владимир Путин это отрицает, как сообщается в СМИ.)

Сотрудники правоохранительных органов задерживали, избивали и иным образом вмешивались в работу десятков журналистов, освещавших акции протеста как минимум в 20 городах России, как это было задокументировано КЗЖПо имеющимся данным, некоторые журналисты в настоящее время находятся под следствием по обвинению в нарушении правил карантина из-за участия в массовом мероприятии.

В преддверии следующей общенациональной акции протеста в поддержку Навального, которая пройдет 31 января, КЗЖ поговорил по телефону с четырьмя журналистами, работающими в разных регионах России, об их опыте 23 января. Интервью были отредактированы для краткости и ясности. КЗЖ не называет имен журналистов, которые упоминались в интервью, но с которыми КЗЖ не разговаривал напрямую или о которых ранее не сообщал, чтобы защитить их от возможных репрессивных мер.

Екатерина Бияк, репортер независимого новостного сайта «Activatica», Хабаровск:

Вы освещали акции протеста в Хабаровске 23 января. Полиция пыталась помешать вашей работе?

Да, полиция в Хабаровске начала преследовать журналистов накануне протестов в поддержку Навального еще 21 и 22 января. Многие журналисты, в том числе мой коллега по «Activatica», получили предупредительные звонки от правоохранительных органов, в которых им говорили не приходить на демонстрацию 23 января. Им сказали, что в противном случае они «окажутся в спецприемнике». Полицейские не пытались оправдать запугивание журналистов, просто предупреждали.

Также 23 января сотрудники полиции буквально удерживали мою другую коллегу, корреспондента «Арсеньевских вестей», не давая ей выйти из дома. Несколько сотрудников разместились в доме, в котором она живет, и когда коллега попыталась выйти на улицу, чтобы освещать протест, ей сказали, что при попытке выйти из здания она будет немедленно арестована. Ей не давали никаких объяснений, и я думаю, что ситуация была достаточно серьезной, так что она не стала сопротивляться. Все, что она могла сделать, это остаться дома.

23 января мой день начался с того, что я пошла в суд, чтобы передать некоторые личные вещи [другому] коллеге из газеты «Арсеньевские вести», задержанному накануне за якобы участие в несанкционированной акции 18 января, которую на самом деле он освещал как журналист. Позже я узнала от коллег, что вскоре после того, как я вышла из здания суда, туда пришли двое полицейских и искали меня, но, к счастью, меня там уже не было.

Что произошло позже в тот день, когда начались протесты? Полиция все еще задерживала журналистов?

Да. Основная акция протеста должна была состояться в полдень на площади Ленина в центре города – обычно именно там проходят митинги в Хабаровске. Два журналиста, Даниил [Куликов] и Сергей [Плотников] из [ютуб-канала новостей] «RusNews», совершили ошибку, придя на эту площадь примерно за полчаса до начала протестов, и полиция сразу же задержала их. Конечно, у них были при себе пресс-карты и редакционные задания, но это им не помогло.

Вы смогли продолжить работу?

Я работала вместе с коллегой. Она вышла на площадь и вела репортажи оттуда, а я – с улиц. Нас не задержали, слава богу. Моя коллега поступила предусмотрительно, придя на площадь чуть позже, когда полиция уже была занята другими и не могла заниматься журналистами. Она также попросила людей, которые были на площади, помочь ей. Люди окружили ее, закрывая своими телами, пока она снимала, делая ее менее заметной для полиции. А я в это время делала репортажи с близлежащих улиц, где не было полиции, и таким образом избежала задержания.

В целом, я считаю, что полицейские в Санкт-Петербурге и Москве другие, более агрессивные. Здесь в Хабаровске нет настоящей злобы между полицией и журналистами, даже несмотря на все репрессии. Чувствуется, что «все всё понимают», и каждый в какой-то мере является заложником системы: одни борются против нее и не могут поступить иначе, а другие работают на нее, потому что не могут иначе, но на самом деле сочувствуют тем, кто борется с этой самой системой.

Вы освещали акции протеста летом 2020 года, когда люди заявили, что арест бывшего губернатора Хабаровска Сергея Фургала по обвинению в причастности к убийствам был политически мотивированным. Во время тех протестов вы тоже были задержаны. Какие меры безопасности вы принимаете сейчас?

Важно всегда следовать всем требованиям закона – иметь при себе необходимые регалии для прессы, которые, конечно, полиция игнорирует, но тем не менее они важны. Я также заранее ставлю свою редакцию в известность, говорию, что буду освещать акцию протеста. Здесь сейчас холодно: -30-35 градусов по Цельсию, поэтому я всегда одеваюсь тепло, но комфортно, чтобы удобно было бежать, если появится такая необходимость.

У нас [местных журналистов] также готовы «чемоданчики», как в сталинском 1937 году (год «Большого террора» в СССР, когда политические диссиденты держали готовыми чемоданы на случай, если их отправят в тюрьмы или трудовые лагеря). Лично у меня есть небольшая косметичка, которую я ношу с собой, в ней – моя зубная щетка, флакон со средством для умывания и расческа для экстренных случаев в случае ареста. Но дома я также держу готовую сумку побольше, в которой приготовлена одежда и несколько книг. В случае моего ареста я передам ключ от своей квартиры кому-то, кто сможет принести мне эту сумку, если меня посадят.

Собираетесь ли вы и дальше освещать акции протеста в Хабаровске и испытываете ли вы страх?

Конечно, я продолжу. Оба протеста, которые объединились здесь в Хабаровске – протесты в поддержку Фургала и протесты в поддержку Навального – направлены на поддержку политических заключенных, свободу слова и против Путина. У хабаровчан очень сложно отнять чувство собственного достоинства, то самое чувство, которое полгода назад заставило их выйти на улицы. Фургал был пусковым механизмом, но люди вышли в защиту чувства собственного достоинства и самоуважения. То же самое можно сказать и об остальной части страны. Дело даже не в Навальном, мы просто не можем больше так жить.

А что касается страха – какой там страх? Когда я вышла из СИЗО после ареста, один из моих друзей написал мне сообщение: «Теперь у тебя тоже есть метка честного человека XXI века». В тюрьме, конечно, неприятно находиться, но это не смертельно, и это не повод отказываться от своих убеждений. И как журналист я твердо верю в свое право на свободу слова, и я буду продолжать бороться за эту свободу.

[Примечание редактора: КЗЖ направил электронное письмо в пресс-службу Министерства внутренних дел по Хабаровскому краю для комментариев, но ответа пока не получил.]

Тимофей Ефремов, заместитель редактора и корреспондент независимого новостного сайта «Якутия.Инфо» в городе Якутск:

Расскажите об освещении акций протеста 23 января в Якутске

В тот день в Якутске было -52 градуса по Цельсию, довольно холодно, но мы к этому привыкли – ведь на дворе зима. Мы с коллегой пришли на площадь, где должны были пройти акции протеста, пришли чуть раньше и стали ждать в ближайшем кафе, чтобы не замерзнуть.

Здесь, как журналист, вы должны прежде всего правильно одеться, чтобы иметь возможность освещать события на улице при такой температуре. Хорошо надеть пуховик и гибридную шапку / балаклаву, чтобы держать лицо в тепле, лыжные штаны и специальные ботинки, желательно с мехом, обычные ботинки не подойдут – у людей иногда отмерзают пальцы ног. С камерой тоже трудно работать – очень быстро садятся батарейки. Мы также стараемся много двигаться. Если остановиться, то легко замерзнуть.

Видимость в тот день была очень низкой, в радиусе не более 30-40 метров, поэтому сначала мы не могли сказать, есть ли протестующие. Но потом мы увидели, что были и протестующие, и полиция. Всего на митинг пришло около 100, может быть, до 150 человек, и сначала протестующих было больше, чем полицейских, но к концу демонстрации, похоже, полиции было больше, чем протестующих.

Какова была реакция полиции?

Некоторых протестующих задержали, но, к моему удивлению, полиция не трогала журналистов – они вообще от нас держались подальше. Я видел, как несколько, как минимум пятеро, сотрудников правоохранительных органов в штатском ходят со своими камерами и снимают протестующих, так что я подумал, что, возможно, полиция не задерживала нас, потому что не хотела с ними перепутать.

Должен сказать, что обе стороны – и полиция, и народ – избегали открытой конфронтации. Полиция по громкоговорителям потребовала от людей, чтобы они разошлись, и сказала, что в противном случае им придется применить силу. Но я также заметил, что полиция не решалась забирать людей из толпы, вероятно, чтобы не спровоцировать [протестующих], они задерживали одиночек, которые стояли в стороне.

Какая там в целом атмосфера? Поддерживают ли люди протесты?

Сначала мне было интересно, выйдут ли люди протестовать, поддержат ли они этот митинг, особенно в холодную погоду, но они вышли и поддержали. И вообще, я думаю, что люди выходят на улицы не столько в поддержку Навального, сколько из-за того, что хотят выразить свое несогласие с происходящим, с беззаконием, социальным неравенством, экономической несправедливостью, а Навальный был всего лишь триггером, который позволил людям выйти и озвучить свои проблемы.

Планируете ли вы и дальше освещать акции протеста и не боитесь ли, что вас могут задержать во время работы?

Конечно, я постараюсь продолжить готовить репортажи. Но полиция не должна меня задерживать, с какой стати? Мы, журналисты, просто делаем свое дело. Думаю, в нашем регионе власть всегда относилась к прессе с уважением, у силовиков нет привычки задерживать журналистов без причины, они не хотят, чтобы мы были их врагами.

В то же время в стране укрепляется «вертикаль власти» [централизация политического контроля], власть пытается закрутить гайки, так что посмотрим. Но я уверен, что если местные власти попытаются ограничить свободу слова, они столкнутся с отпором.

[Примечание редактора: КЗЖ направил запрос о комментарии в пресс-службу Министерства внутренних дел Республики Саха, но ответа пока не последовало.]

Марина Безматерных, внештатный корреспондент правозащитного новостного сайта «Медиазона» в Казани:

Расскажите о своем дне 23 января: вы освещали акции протеста, а потом вас задержали; как это произошло?

Я взяла такси и поехала в центр города, где планировались протесты. Пока я ехала, мне стали приходить сообщения о задержании нескольких журналистов. Этих журналистов доставили в полицию для «установления личности», после чего отпустили без предъявления обвинений, но все это время они не могли освещать акции протеста, хотя это было их правом.

В тот день на улицах было от 3000 до 4000 человек. Я думаю, что всех удивил масштаб протеста; уже лет 10 в Казани не проводились такие крупные демонстрации.

Я освещала акции протеста около двух часов, а затем меня задержали и отвезли на автобусе в отделение полиции. У меня с собой было редакционное задание, я его показала и затем спросила одного из полицейских почему меня задержали, ведь я была на задании. Но у меня создалось впечатление, что он не знает закона. Он ответил примерно так: «Нет большой разницы между журналистом и протестующим». Как будто он не видел юридической разницы между ними.

Это было мое первое задержание, и теперь я думаю, что, наверное, мне следовало вести себя иначе. Например, я согласилась на то, чтобы они сняли отпечатки пальцев, чего, как мне кажется, делать не следовало. Примерно через час меня освободили без предъявления обвинений и даже извинились.

Как вы готовились к освещению протестов и что будете делать в будущем, чтобы защитить себя?

Перед тем, как пойти освещать протест, я обязательно предупрежу об этом своего коллегу, чтобы в случае моего задержания он мог связаться с моими родителями, а также опубликовать новости. И еще я думаю, что возможно меня задержали, потому что я долгое время стояла на одном месте, поэтому в следующий раз я постараюсь больше передвигаться.

[Примечание редактора: КЗЖ направил электронное письмо в пресс-службу Министерства внутренних дел Республики Татарстан, но ответа пока не получил.]

Мурад Мурадов, корреспондент независимого новостного портала «Кавказский узел», Махачкала:

Не могли бы вы описать то, что вы видели при освещении акций протеста 23 января в Махачкале?

К тому времени, когда мы с коллегами пришли на площадь Ленина, где должны были состояться акции протеста, протестующих не было, зато был полицейский автобус и несколько полицейских. На подходе к площади мой коллега из «Кавказского узла» начал снимать. К нам тут же подошли полицейские, спросили почему мы снимаем и потребовали прекратить. Мы показали им наши удостоверения, и они немного успокоились.

Позже я узнал, что полиция грубо разговаривала с моей коллегой, даже толкнула ее. Она очень опытный полевой репортер, тем не менее, она призналась, что никогда не видела такой открытой агрессии со стороны полиции.

Позже я узнал, что полицейские задержали и мою коллегу из газеты «Черновик» Инну Хатукаеву, причем действовали они очень жестко – схватили и чуть не повалили ее на землю.

Как вас задержали, и что произошло дальше?

Полицейские увидели, что я разговариваю с задержанными, которые сидят в полицейском автобусе, и приказали мне уйти. Я снова показал им свою пресс-карту, но они сказали, что ее легко подделать, и приказали мне сесть в автобус. Я решил не сопротивляться, тем более, что на площади больше не происходило ничего особенного. Полиция там всех арестовывала, даже тех, кто просто сидел на скамейке и не протестовал.

Когда мы добрались до отделения полиции в Советском [районе], я снова начал говорить, что я – журналист, и мое задержание – незаконно. Я позвонил пресс-секретарю полиции и громко разговаривал с ней, чтобы полицейские слышали, что я жалуюсь. В этот момент задержавшие меня сотрудники полиции ушли, вероятно, чтобы вернуться на площадь, а полиция внутри здания меня не заметила – задержанных было десятки человек, наверное, они были перегружены. Таким образом они «потеряли» меня, и меня не завели в здание полиции. Потом я все еще оставался рядом, брал интервью у прибывающих людей, разговаривал с другими журналистами, которые подошли позже. К тому времени все основные действия все равно уже переместились с площади Ленина к этому зданию полиции.

Какие у вас планы на ближайшее время, продолжите ли вы освещать акции протеста?

Да, конечно, буду, если будут еще протесты. Здесь, в Махачкале, полиция всегда преследует и арестовывает тех, кто снимает или фотографирует протесты и задержания – камера для них как красная тряпка для быка. Так странно видеть, как в Москве и Санкт-Петербурге журналисты могут снимать задержания протестующих, а полиция позволяет им это делать – здесь это практически невозможно.

Более года назад был почти комичный случай, когда полиция задерживала мою коллегу-журналистку, а я пытался это снять, и меня тоже задержали; присутствовавший на месте правозащитник снимал, как задерживали меня, так они задержали и его тоже, а затем задержали другого человека, который снимал его, снимавшего мое задержание.

Как правило, несмотря на то, что я всегда представляюсь и имею при себе пресс-карту, полиция все равно задерживает меня, а потом они говорят, что «не знали, что я – журналист». В следующий раз я планирую надеть жилет с надписью «Пресса», чтобы сразу было видно, что я журналист. Не то чтобы это имело значение для полиции, но мне будет легче защищаться потом в суде, если меня незаконно арестуют.

[Примечание редактора: КЗЖ направил электронный запрос о комментарии в пресс-службу Министерства внутренних дел Республики Дагестан, но не получил ответа.]