Энн Купер
Война России против Украины, которая идет вот уже третий месяц, унесла много жизней журналистов: по меньшей мере семь из них стали жертвами перекрестного огня при подготовке репортажей и не менее шестерых погибли при обстоятельствах, которые КЗЖ продолжает расследовать.
Еще как минимум 10 имен не отражены в составленном КЗЖ списке убитых в ходе конфликта журналистов. Все десять – украинцы, и все работали в журналистике до февральского вторжения России, а затем ушли на войну и погибли как бойцы. (База данных КЗЖ включает только журналистов, убитых во время выполнения журналистского задания или при обстоятельствах, возможно связанных с их журналистской деятельностью.)
Официальных данных относительно того, сколько украинских журналистов ушло на войну с конца февраля, нет. Их решение, конечно, противоречит журналистской этике и беспристрастности даже в военное время. Однако для тех, кто сделал этот шаг, решение было предельно ясным.
«Все просто: масштаб [российского] вторжения был таков, что существование Киева и страны в целом было под вопросом», — сказал бывший корреспондент Радио Свободная Европа/Радио Свобода (РСЕ/РС) Станислав Асеев, который общался с КЗЖ через приложение для обмена сообщениями. «Если бы Украина исчезла, журналистика потеряла бы смысл».
Асеев присоединился к Силам территориальной обороны, добровольческому подразделению украинской армии, всего через два дня после вторжения России. «Мы не были уверены, что сможем удержать Киев даже теми силами, которые у нас были. Вот почему защита страны стала приоритетом», — сказал он.
Александр Махов, хорошо известный своими репортажами о вооруженных силах для украинского телевидения, 24 февраля – в день начала вторжения – опубликовал в Facebook фотографию, на которой объявил о смене деятельности. «Я иду на войну», — написал Махов под фото в военной форме. «Настало время для освободительной войны! Я буду биться и убивать насколько хватит сил. Я служу украинскому народу».
4 мая телеканал «ДОМ», на котором Махов работал непосредственно перед вторжением, сообщил, что журналист, ставший воином, погиб в результате обстрела на поле боя в Изюме Харьковской области. «Вечная память ему и всем нашим героям, отдавшим жизнь за Украину», — сказал президент Владимир Зеленский о Махове.
В статьях Национального союза журналистов Украины перечислены погибшие во время войны работники СМИ, из которых 10 ушли на войну и «погибли с оружием в руках». В отличие от КЗЖ, профсоюз считает журналистами и тех, кто погиб на фронте как воин, потому что «мы восхищаемся каждым коллегой, который вносит свой вклад в защиту страны», написал КЗЖ по электронной почте глава профсоюза Сергей Томиленко. «Каждый из наших погибших коллег для нас – Герой».
Корреспонденты и следящие за работой военкоров защитники свободы прессы говорят, что не могут припомнить, чтобы столько журналистов присоединились к вооруженным силам во время какой-либо войны или чтобы так много журналистов погибло в качестве бойцов. Ожесточенное сопротивление Украины российской оккупации пользуется широкой общественной поддержкой, что вдохновляет людей из самых разных слоев общества становиться добровольцами и идти на фронт.
На самом деле война в Украине привлекла добровольцев со всего мира, в том числе из России, включая по крайней мере одного бывшего российского журналиста. 69-летний Сергей Лойко, много лет проработавший в московском бюро Los Angeles Times, заявил в марте, что приехал в Украину «не как журналист, а как борец в этой армагеддонской борьбе между добром и злом».
К словам Лойко, скорее всего, присоединяться украинские журналисты, которые в этой войне предпочли оружие перу.
«Если вы, как украинцы, боретесь за выживание своей страны, я могу понять, почему некоторые считают своим патриотическим долгом отказаться от журналистики и пойти на войну», — сказал Рэй Мозли, автор книги «Репортаж о войне: как иностранные корреспонденты под риском плена, пыток и смерти освещали Вторую мировую войну».
Хотя некоторые журналисты во время Второй мировой войны оставили профессию и взяли в руки оружие или работали помощниками военной прессы или же поступили в Управление стратегических служб (предшественник ЦРУ), сотни людей отправились на фронт в качестве корреспондентов своих американских новостных агентств.
Те, кто был аккредитован в союзных войсках, носили военную форму с большой буквой «С» – первой буквой английского слова «корреспондент» на рукаве. Тогда – как и сейчас – международное гуманитарное право требовало, чтобы воюющие стороны обращались с журналистами как с гражданскими лицами, если они не носят оружия и не воюют. Но во время Второй мировой войны некоторые игнорировали правила — и тем самым «скомпрометировали свое положение журналиста», как сказал Мозли в интервью с КЗЖ. По его словам, Эрнест Хемингуэй «был самым злостным нарушителем международного права» в этом отношении. Другие репортеры подавали жалобы военным чиновникам на то, что Хемингуэй был вооружен и иногда действовал как воин, но, по словам Мозли, его военная аккредитация для освещения войны в качестве журналиста никогда не отзывалась.
Несколько украинцев, перешедших из журналистов в ряды солдат, публично заявили об этом.
Журналист издания Kyiv Independent Артур Корниенко написал в Твиттере: «Возможно, вы знаете меня как корреспондента по культуре в @Kyivindependent. После вторжения России я вступил в Вооруженные силы Украины и не могу много писать».
Валентин Чернявский, журналист из Черкасс, что в центральной Украине, рассказал местному изданию, что поменял свои камеру и микрофон на автомат, потому что «я подумал, что сейчас определенно не время для развлекательного контента, который я снимал».
Но в наш век интернета те, кто идет на войну, все еще могут отправлять депеши с передовой.
Журналист Махов, убитый в начале мая, использовал Instagram для публикации фотографий с фронта. Корниенко из Kyiv Independent написал своим подписчикам в Твиттере: «Читатели продолжают спрашивать о нашей культуре военного времени. Поэтому я буду писать в Твиттере о вещах, которые вдохновляют меня и моих товарищей продолжать борьбу». В нескольких недавних твитах восхвалялись украинские солдаты, находящиеся в осаде в металлургическом заводе «Азовсталь» в Мариуполе.
Асеев, бывший репортер РСЕ/РС, сказал, что продолжает писать для швейцарских и австрийских СМИ, но считает, что его добровольная военная служба не противоречит журналистике, «потому что я занимаюсь журналистикой мнений», объяснил он. Недавно в статье для швейцарского сайта NZZ am Sonntag Асеев написал, что теперь носит оружие, потому что «уже недостаточно просто писать для обеспечения будущего Украины».
Поддерживаемые Россией сепаратисты взяли Асеева в плен в 2017 году на востоке Украины, где он вел репортажи для Радио Свобода и украинских новостных сайтов. Его продержали в плену два с половиной года, затем освободили в результате обмена пленными в конце 2019 года. Тогда он и начал работу над своей книгой о постоянных избиениях и издевательствах, которым он и другие украинцы подвергались в плену у сепаратистов. Его книга «Лагерь пыток на Райской улице» была издана на нескольких языках. (От редакции: здесь приводится перевод названия с английского. Другое название книги – «Светлый путь. История одного концлагеря».)
С начала февральского вторжения российские силы неоднократно задерживали работников СМИ в Украине. Учитывая его нынешний статус военного и его прошлые публикации, раскрывающие пытки со стороны российских сепаратистов, как, по мнению Асеева, с ним будут обращаться, если он снова попадет в плен?
«В таком случае, — написал он, — меня ждет медленная и очень мучительная смерть».