Предприимчивые молодые журналисты, освещающие опасную местную проблематику, часто оказываются в изоляции и не защищены от мести сильных мира сего. Работа Эдуарда Маркевича и Павла Макеева стоила им жизни.
Анатомия безнаказанности: Нераскрытые убийства журналистов в Pоссии
В российских регионах, где преступность и коррупция как правило неподконтрольны властям и не освещаются государственными СМИ, независимое освещение событий может играть особенно большую роль. Только что открывшаяся газета или журналист-новичок могут вскрывать серьезные проблемы.
Однако при очень незначительной поддержке, исходящей разве что от правозащитных групп и независимой адвокатуры, чьи ресурсы и без того ограничены, эти журналисты оказываются в изоляции, их некому защитить от мести. Сотрудники правоохранительных органов слишком часто служат интересам местных политиков, бизнесменов и преступников. Иллюстрацией этой опасности могут служить убийства двух молодых журналистов.
Эдуард Маркевич подготовил первое издание еженедельника Новый Рефт в июле 1997 г. В свои 25 лет он был отважным журналистом, решившим пролить свет на беззаконие, от которого страдали жители Рефтинского, посёлка с 19-тысячным населением в центральной части России (Свердловская область), где основными работодателями были крупная птицеферма и гидроэлектростанция. Продав подаренную на свадьбу мебель, Маркевич с женой Татьяной купили компьютер. Эдуард самостоятельно научился работать с программами Photoshop и PageMaker, и вместе с супругой стал выпускать еженедельник тиражом 4 тысячи экземпляров.
В 2003 г., когда Павлу Макееву было 19 лет, они с матерью, которая только что снова вышла замуж, переехали с российского севера в Азов, город с 90-тысячным населением, расположенный на юго-западе России на берегах реки Дон. Павел устроился оператором на местный телеканал “Пульс”, где научился искусству видеосъемки и монтажа материалов для программ новостей. Среди коллег общительный молодой журналист сразу прославился вкусными бутербродами, которые сам готовил для сотрудников ночной смены.
Безжалостная расправа над журналистами была очернена очевидным нежеланием властей раскрыть оба преступления.
Зимой 1998 г. Эдуард Маркевич и занимавший независимую позицию адвокат Юрий Кожевников начали расследовать информацию о том, что некое должностное лицо якобы сдавало в аренду государственное профтехучилище с целью получения личной выгоды. За этим последовали две кошмарные недели: сначала два человека в масках ворвались в квартиру Маркевича и избили его металлическими прутьями на глазах у жены, а через несколько дней их квартиру кто-то поджег. Получивший ранения Маркевич не отступился и в марте опубликовал статью, хотя милиция никаких видимых успехов в задержании подозреваемых в этих двух нападениях не добилась.
Маркевич снова посорился с местными властями в 2000 г., опубликовав материал, в котором выражалось сомнение в легитимности государственного контракта, предоставлявшего бывшему заместителю прокурора эксклюзивное право представлять администрацию Рефтинского в суде. Журналист был задержан по обвинению в клевете и провел в заключении 10 суток, пока не вступился областной прокурор, отменивший незаконную меру пресечения.
В 2001 г. Маркевич получил новую крайне интересную информацию, с которой однако надо было обращаться осторожней, чем обычно – до такой степени, что по словам его жены, даже она не знала, о чем будет материал. Как сообщал впоследствии Новый Рефт, Маркевич дал понять приятелю, что статья будет “настоящей бомбой … опасное дело”. Его жена рассказала в интервью КЗЖ, что в сентябре 2001 г. Маркевичу начали угрожать по телефону, и он стал больше времени проводить дома. Теперь кто-то часто парковал незнакомые белые ”Жигули” 10-й модели у дома, в котором жили Маркевичи.
В 9 часов вечера 19 сентября 2001 г., когда Маркевич шел по двору к своему дому, неизвестный мужчина выстрелил ему в спину из обреза, после чего скрылся на белых ”Жигулях” 10-й модели. Аналитик московского Центра экстремальной журналистики Сергей Плотников и Новый Рефт узнали о деталях преступления от свидетелей убийства. Пока криминалисты осматривали место преступления, примерно в 40 километрах от Рефтинского дорожно-постовая служба остановила машину, соответствовавшую описанию автомобиля, в котором скрылся стрелявший. Согласно Плотникову, при осмотре машины была найдена крупная сумма денег, после чего водитель был задержан. По словам Плотникова, местные прокуроры были “вне себя от радости”, что убийство удалось раскрыть.
Однако через несколько дней дело было передано без объяснений в свердловскую областную прокуратуру, а расследование по-видимому застопорилось. Судя по сообщениям в прессе, цитирующим свердловскую прокуратуру, по истечении 10 суток подозреваемого освободили в связи с “недостатком улик”. По словам Плотникова, в течение следующих двух лет дело передавалось из одних рук в другие, пройдя в общей сложности через четырех следователей, лишь один из которых проявил к нему сколько-нибудь заметный интерес.
Надеясь установить убийц мужа, Татьяна Маркевич продолжала издавать Новый Рефт. Газета сообщила, что незадолго до смерти Эдуард Маркевич, возможно, проверял информацию о предполагаемых злоупотреблениях государственной собственностью. Согласно Новому Рефту, он попросил своего знакомого сфотографировать принадлежавшее государству здание, а еще одного коллегу – заснять на пленку встречу “ВИП-персонала” в этом здании.
4 октября 2002 г. Новый Рефт опубликовал статью адвоката Кожевникова с продолжением расследования связанных с ПТУ обвинений, публиковать которое газета начала в 1998 г. Татьяна вспоминает, что через пять дней после публикации статьи, когда она готовила следующий номер для типографии, кто-то бросил в окно ее квартиры гантелю с угрожающей запиской. По ее словам, на следующее утро она обнаружила, что дверь ее квартиры была залита лаком, и заметила на полу горелые спички.
По ее словам, представители милиции фактически не осматривали место преступления и отказались предоставить ей какую-либо охрану. Опасаясь за себя и своего трехлетнего сына, 15 октября 2002 г. Татьяна закрыла Новый Рефт, переехала в другой город и устроилась на новую работу.
Свердловская прокуратура отказалась отвечать на вопросы КЗЖ о ходе расследования дела Маркевича, передав запрос в свердловское отделение Следственного комитета. На письменные вопросы, направленные КЗЖ в мае 2009 г. в CK, ответов получено не было.
Татьяна Маркевич, которая в конце концов получила материалы следствия и ознакомилась с ними, говорит, что по ее мнению именно передача дела в другой орган на раннем этапе следствия–т.е. в момент сбора и анализа главных улик–обрекла расследование на неудачу. “И по сей день я не понимаю, почему не были взяты отпечатки пальцев в машине, которую они задержали после убийства”, – говорит она. По ее словам, она подозревает, что передача дела и освобождение единственного подозреваемого явились результатом “вмешательства сверху”.
Один из друзей убитого журналиста, местный репортер Вячеслав Мартюшов, отмечает, что расследовать связи между бизнесом, политикой, и преступностью в России – дело рискованное. “Не случайно ведь заказные убийства в конечном итоге попадают в категорию “нераскрытых”, – сказал Мартюшов в интервью Новому Рефту в октябре 2002 г. “Если копать поглубже, на поверхность выйдут корни, которые ведут наверх”.
На втором году своей только что начавшейся карьеры Павел Макеев вызвался отснять рискованный материал о нелегальных автогонках с перегрузками, которые по слухам устраивались для детей предпринимателей и чиновников, известных в тех местах как “золотая молодежь”. По словам главного редактора “Пульса” Алексея Склярова, организаторы перекрывали движение на четырехполосном участке шоссе недалеко от города и принимали крупные ставки у многочисленных зрителей. По непроверенным слухам, благодаря подкупу сотрудники ГИБДД смотрели на гонки сквозь пальцы.
20 мая 2005 г. в 23:30 Макеев с коллегой прибыли на съемки гонок. Полтора часа спустя молодой оператор был мертв. По сообщениям в прессе, около часу ночи в службу спасения позвонили с сообщением, что на шоссе в кювете обнаружен окровавленный труп со множественными кровоподтеками.
По словам Склярова, чей канал провел собственное расследование смерти оператора, очевидцы говорят, что белые ”Жигули” 9-й модели, за рулем которых находился молодой человек, сбили Макеева на большой скорости и протащили его почти 15 метров. Кроме того, Скляров отметил наличие вещественных доказательств: на шоссе была обнаружена лужа крови, и кровавые следы вели к кювету; тормозные следы на дорожном покрытии отсутствовали; земля была усеяна осколками разбитого лобового стекла; мобильный телефон Макеева марки Nokia и его видеокамера Sony исчезли. Скляров сообщил КЗЖ, что коллега, сопровождавший Макеева той ночью, был в состоянии крайнего испуга и вскоре после этого уволился с телеканала.
По сообщениям местной прессы, азовская милиция первоначально квалифицировала эту смерть как убийство по неосторожности в результате “нарушения водителем правил дорожного движения”. Скляров сообщил КЗЖ, что 30 мая дело было передано в областную прокуратуру, которая отказалась предоставить информацию родным и коллегам Макеева. 17 августа пресс-секретарь прокурора Елена Великова объявила, что расследование прекращено ввиду “отсутствия доказательств преступления”. По сообщениям местной прессы, в прокуратуре так и не установили личность водителя, сбившего Макеева, и не объяснили, как машина с разбитым лобовым стеклом могла проследовать незамеченной по шоссе мимо оборудованных видеокамерами блокпостов ГИБДД.
Тогда же Великова сообщила, что следствие вышло на человека, похитившего видеокамеру Макеева. Обвинений этому лицу не предъявлялось. В июле 2009 г. ростовская прокуратура официально сообщила КЗЖ, что расследование по делу будет возобновлено в связи с наличием нерешенных вопросов.
Коллеги и друзья Макеева крайне скептически относятся к действиям милиции. “Очевидно, что милиция квалифицировала смерть Павла как несчастный случай, даже не проведя тщательного расследования”, – сообщил КЗЖ Скляров. “Они очень невнимательно осмотрели место происшествия и не утрудились опросить десятки людей, которые находились там, когда это случилось. Им только это и надо было сделать, чтобы понять, что произошло, чтобы мы все – коллеги и родные Павла – так этим не мучались”.