3. ГРОМКИЕ УБИЙСТВА, БЕЗУСПЕШНОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ: два развалившихся дела

Казалось, что в расследованиях убийств редактора журнала Forbes Россия Пола Хлебникова и репортера Новой газеты Анны Политковской многое идет как надо. Следствие исходило из того, что журналистов убили в отместку за их служебную деятельность. Прокуроры предъявили подозреваемым обвинения и представили дела в суде присяжных.

Немногие расследования убийств других российских журналистов доходили до этого этапа. Однако ни то, ни другое дело не закончилось вынесением обвинительных приговоров, и этот нулевой результат обнажил системные пороки судебного механизма: недостаток прозрачности, отсутствие необходимости отчитываться перед общественностью, подверженность внешнему влиянию и неспособность доводить дела до конца.

В ЗАЩИТУ СУДОВ ПРИСЯЖНЫХ

Процесс по делу Хлебникова, проходивший в закрытом режиме, изобиловал сомнительными судебными решениями. Начать с того, что председательствующий судья не оградил присяжных от запугивания и по-видимому вмешивался в процесс вынесения ими решений. После оправдания двух обвиняемых в этом преступлении, совершенном в 2004 г., один из прокуроров публично заявил о наличии “серьезных нарушений” в судебном процессе. Однако, несмотря на поданную обвинением апелляцию, в результате которой дело было отправлено на повторное слушание, один из обвиняемых исчез, и дело в суд не вернулось. Предположительный заказчик убийства так и не был задержан.

Процесс Политковской был открыт для публики почти на всем своем протяжении, несмотря на попытки председательствующего судьи перевести слушания в закрытый режим. Именно открытость процесса в этом деле выявила серьезные дефекты в позиции обвинения. Трое обвиняемые в убийстве, совершенном в 2006 г., – предполагаемыe посредник, дожидавшийся убийцу водитель и соучастник следивший за журналисткой – были оправданы, хотя впоследствии Верховный суд постановил провести повторные слушания. Человек, который по версии следствия расстрелял журналистку, исчез, прежде чем ему смогли предъявить обвинение. Заказчик установлен не был. Согласно Новой газете, расследование застопорилось благодаря вмешательству весьма влиятельных лиц, и убийство Политковской так и осталось нераскрытым.

Пол Хлебников, 41-летний редактор-учредитель журнала Forbes Россия, задержался на работе 9 июля 2004 г. Когда он вышел из своего московского офиса около 10 часов вечера, из проезжавшего мимо автомобиля в него выпустили девять пуль. По словам репортера журнала Русский Newsweek Александра Гордеева, который говорил с журналистом, пока ждали скорую помощь, раненый Хлебников описал стрелявшего как “брюнета, одетого в черное”, но не знал, кто этот человек и кто мог стоять за преступлением.

Хлебников, гражданин США русского происхождения, основал российское издание журнала в апреле 2004 г., всего за несколько месяцев до своей смерти, полагая, что реформы двигают страну в сторону большей прозрачности в бизнесе и политике. В своем первом комментарии для журнала он писал, что российский бизнес достиг “новой, более цивилизованной стадии развития”, и в доказательство привел факт издания своего журнала. Опытный журналист-расследователь Хлебников немедленно занялся освещением российской бизнес-элиты, опубликовав “золотую сотню” – список самых богатых людей страны. Публикация списка не прошла незамеченной среди не стремящихся к известности российских олигархов, которые как правило не были заинтересованы в том, чтобы информация об их капитале попадала на страницы популярных журналов.

Хлебников не боялся рискованных тем. Среди опасных сюжетов он писал об убийстве в 1995 г. тележурналиста Владислава Листьева и о “гангстерском капитализме” 1990-х. Объектом его расследований становились и связи между российским бизнесом, политикой, правоохранительными структурами и организованной преступностью, и вооруженный конфликт и политическая борьба в Чечне. Опубликованная им в 2003 г. на русском языке книга “Разговор с варваром” была написана по материалам интервью с лидером чеченских сепаратистов Хож-Ахмедом Нухаевым.

Впоследствии российские власти объявили, что разгневанный анти-сепаратистским подходом автора книги Нухаев заказал убийство Хлебникова. Следователи не объяснили оснований, на которых строился такой вывод, а о местонахождении Нухаева ясной информации не сообщалось.

Дело было сочтено весьма важным и генеральный прокурор Владимир Устинов распорядился о создании специальной следственной группы. По сообщению информационного агентства “Интерфакс”, в связи с этим убийством в ноябре 2004 г. сотрудники МВД арестовали 40-летнего чеченца Мусу Вахаева; позднее Вахаеву предъявили обвинение в том, что он находился за рулем машины, из которой застрелили Хлебникова. В феврале 2005 г. власти Беларуси выдали России 30-летнего чеченца по имени Казбек Дукузов, которого обвинили в том, что он застрелил Хлебникова.

К ноябрю 2005 г. Генеральная прокуратура объявила о завершении расследования в отношении двоих подозреваемых и готовности передать дело в суд. Московский городской суд объявил, что слушания по делу Дукузова и Вахаева будут проводиться в закрытом режиме, поскольку должна была обсуждаться некая секретная информация. Когда в начале 2006 г. суд приступил к рассмотрению дела, судья Московского городского суда Владимир Усов по просьбе обвинения запретил всем участникам разбирательства разглашать информацию, связанную с делом. В суде объяснили, что запрет на разглашение информации имеет целью обеспечить безопасность присяжных и остальных участников разбирательства. Но, по сообщениям источников КЗЖ, никаких других, более очевидных мер защиты присяжных не принималось.

Из нескольких источников КЗЖ стало известно, что на всем протяжении процесса присяжные не были защищены от запугивания. По словам этих источников, обвиняемые и их адвокаты неоднократно делали угрожающие заявления в присутствии присяжных, которые не были изолированы, и входящие в зал суда и выходящие из него лица без труда могли к ним приблизиться. Впоследствии, в ноябре 2006 г., ежедневная деловая газета Коммерсантъ сообщилa, что одна из женщин-присяжных жаловалась на то, что Дукузов сказал ей, что ее застрелят, если она не проголосует за оправдание.

По словам репортера-расследователя Ричарда Бехара, возглавляющего “Проект Хлебников” (группу журналистов, объединивших усилия для раскрытия этого убийства), следствие располагает значительными доказательствами вины Дукузова и Вахаева. В опубликованной в июне 2006 г. в Форбсе статье Бехар писал, что следователи получили записи телефонных разговоров, из которых следует, что обвиняемые вели наблюдение за Хлебниковым в течение двух недель, предшествовавших убийству. С помощью свидетеля была установлена машина, из которой стреляли в Хлебникова, после чего в этой машине были обнаружены отпечатки пальцев Вахаева. Кроме того, прокуроры располагали показаниями некоего знакомого обвиняемых, который слышал, как они говорили, что им хорошо заплатили за “большую работу”.

После того, как в мае 2006 г. присяжные вынесли свое решение, возникли дополнительные вопросы к проведению судебного разбирательства. Судья Усов трижды покидал зал суда после получения – но до объявления – решения присяжных. Все три раза он приглашал присяжных покинуть зал суда вместе с ним, лишая процесс даже того ограниченного контроля, который возможен при закрытом слушании. Как сообщила газета Коммерсантъ 6 мая 2006 года, присяжные получили указание ответить на ряд вопросов для того, чтобы принять решение, однако их ответы не совпали. “Вчера судья Владимир Усов долгое время не мог огласить решение присяжных,” – сообщала газета. “Он три раза возвращал его присяжным ‘на стилистическую доработку’. Адвокат Вахаева Руслан Хасанов пояснил, что формулировки содержали неточности, и судья Усов возвращал ответы с инструкцией: ‘Подумайте еще!'”

Вердикт: оба обвиняемых признаны невиновными. Прокурор Дмитрий Шохин во всеуслышание заявил, что решение было принято в результате “серьезных нарушений” судебного процесса. Обвинение, к которому присоединились родные Хлебникова, подало апелляцию в российский Верховный суд, который в ноябре 2006 г. отменил оправдательный приговор и постановил провести новые слушания с новым судьей.

Однако к тому времени оправданный присяжными и вышедший на свободу Дукузов исчез. Московский городской суд отложил повторные слушания и в 2007 г. полностью прекратил производство по делу, отправив его обратно в Генеральную прокуратуру на доследование. Суд так и не раскрыл имени чиновника, принявшего решение, в результате которого следствие вернулось к начальному этапу.

Обвинение подало еще одну апелляцию, но Верховный суд оставил в силе решение суда первой инстанции, что озадачило не только родных Хлебникова. “Наш адвокат сообщила нам, что дело передано в Генеральную прокуратуру не по закону”, – говорит брат журналиста Питер Хлебников. Верховный суд не пояснил причин своего решения.

В настоящее время дело находится в федеральном Следственном комитете при Генеральной прокуратуре, который представляет собой полуавтономное ведомство, созданное в 2007 г. и отвечающее за проведение расследований уголовных дел. В своей переписке с КЗЖ старший следователь Петрос Гарибян сообщил, что российские власти объявили Дукузова в международный розыск. По словам следователя, Вахаев открыто проживает в России. После встречи между президентом Дмитрием Медведевым и его американским коллегой Бараком Обамой в июле 2009 года, правительство России пообещало снова взяться за это дело. ”Мы добьемся своей цели, разыскав тех, на ком лежит ответственность за это преступление”, – заявил представитель МИДа Андрей Нестеренко.

Анну Политковскую, специального корреспондента Новой газеты, застрелили во второй половине дня 7 октября 2006 г. в подъезде ее московского дома, когда она возвращалась из продуктового магазина.

Ей было 48 лет. Она выходила из лифта в вестибюле дома за оставшимися в машине сумками, и неожиданно наткнулась на убийцу, который выпустил в неё четыре пули калибра 9 мм из пистолета марки ”Иж” с глушителем. Убийца бросил пистолет рядом с ее телом и спокойно ушел. Камеры видеонаблюдения в здании и на улице зафиксировали изображение стройного мужчины среднего роста в темной одежде, с лицом, закрытым бейсбольной кепкой.

Новость об этом убийстве облетела мир за считанные часы, хотя международные СМИ уделили ему больше внимания, чем российские. Политковская пользовалась известностью и уважением за рубежом, однако в России ее знали главным образом в узких либеральных кругах. Будучи резким критиком войны в Чечне, которую она семь лет освещала в Новой газете, Политковская очень много писала о пытках, коррупции в официальных структурах и преступных нарушениях прав человека на Северном Кавказе. За эти семь лет она неоднократно навлекала на себя гнев российских властей. По данным КЗЖ, на протяжении ее деятельности ей угрожали, задерживали, вынуждали уехать из страны, а однажды даже отравили. В последнем материале Политковской, опубликованном после ее смерти, подробно рассказывается о пытках молодых чеченцев в руках местных военных группировок верных Рамзану Кадырову–местному лидеру, пользующемуся поддержкой Кремля. Несмотря на значительные профессиональные заслуги Политковской государственные телеканалы, являющиеся основным источником новостей для большинства россиян, ни разу не взяли у нее интервью.

Первая публичная реакция президента Владимира Путина на это убийство–последовавшая тремя днями позже в ответ на вопрос репортера–выглядела бесчувственной. “Должен сказать, что ее политическое влияние (думаю, эксперты со мной согласятся) было незначительно внутри страны и, скорее всего, она была более заметна в правозащитных кругах и в кругах масс-медиа на Западе”, – сказал президент в интервью мюнхенской ежедневной газете Süddeutsche Zeitung. Независимо от того, насколько технически верной была данная Путиным оценка (в конце концов, общественное медиа-пространство для журналистки закрыла именно его администрация), важнее было то, что он сказал дальше. Верховный главнокомандующий страны по сути велел российской прокуратуре исключить политиков и прочих государственных должностных лиц из круга подозреваемых. “Для действующих властей вообще и для чеченских властей в частности убийство Политковской нанесло гораздо больший ущерб, чем ее публикации”, – заявил Путин. “Я не могу себе представить, что кто-то из официальных лиц мог додуматься до организации такого жестокого преступления”. Позже, выступая на политическом форуме в Дрездене, он сказал, что это убийство было организовано для того, “чтобы создать волну антироссийских настроений в мире”.

Почти год спустя, 27 августа 2007 г., генеральный прокурор России Юрий Чайка сообщил на пресс-конференции в Москве о задержании 10 подозреваемых в связи с этим преступлением. Через два дня был выдан ордер на арест 11-го подозреваемого. По словам Чайки, среди подозреваемых были действующие и бывшие сотрудники МВД и ФСБ, а также члены преступной группировки, возглавляемой неким чеченцем, который “специализируется на заказных убийствах”. По сообщению агентства новостей ИТАР-ТАСС, Чайка, почти повторяя прозвучавшие за год до того слова Путина, предположил, что заговор с целью убить Политковскую был составлен за рубежом, чтобы “дестабилизировать ситуацию в России, дискредитировать руководителей страны и заменить конституционный строй государства”. Он не назвал заказчиков и не сообщил подробностей о “зарубежной” версии.

Имена 11 задержанных официально не назывались, но через несколько дней просочились в печать. Редактор Новой газеты Дмитрий Муратов сообщил КЗЖ, что утечка информации нанесла вред расследованию, так как главные заговорщики восприняли ее как сигнал к тому, чтобы уйти в тень. “Согласно нашим источникам”, – написал заместитель редактора Новой газеты Сергей Соколов 12 сентября 2007 г. в редакционной статье, – “эти ‘утечки’ являются целенаправленной политикой, смысл которой – развал дела”.

К тому времени, как в середине ноября 2008 г. в Московском окружном военном суде начались слушания по делу Политковской, в заключении оставалось лишь четверо из первоначально задержанных 11 подозреваемых. Троим из них – Сергею Хаджикурбанову, бывшему оперуполномоченному Московского управления по борьбе с организованной преступностью, и братьям-чеченцам Джабраилу и Ибрагиму Махмудовым – были предъявлены обвинения в убийстве. Четвертому подозреваемому, подполковнику ФСБ Павлу Рягузову, были предъявлены обвинения в вымогательстве и превышении служебных полномочий по другому делу. Хотя Рягузову обвинения в связи с убийством Политковской не предъявлялись, его дело слушалось вместе с делами остальных троих обвиняемых ввиду его предполагаемой связи с Хаджикурбановым.

Хаджикурбанов обвинялся в предоставлении орудия убийства и вербовке убийц Политковской. Джабраилу, младшему из братьев Махмудовых, были предъявлены обвинения в том, что он находился за рулем машины, которая в тот октябрьский день доставила убийцу к дому Политковской. Старший брат, Ибрагим, обвинялся в том, что вел слежку за Политковской и информировал сообщников о ее возвращении домой. Третьему из братьев Махмудовых, Рустаму, обвинения в том, что он застрелил Политковскую, были предъявлены заочно (однако заочно судить его не стали). По словам следователей, машина, которую вел Джабраил (”Лада” зеленого цвета) была зарегистрирована на имя Рустама.

Согласно сообщениям информационных агентств, Рустам Махмудов бежал из России вскоре после того, как имена подозреваемых просочились в прессу. По сообщениям Новой газеты и других источников, Рустам подкупил сотрудника иммиграционной службы, и получив фальшивый паспорт, покинул страну.

Когда в ноябре 2008 г. начались слушания, одновременное отсутствие предполагаемого убийцы и заказчика преступления сильно ослабило обвинение. Процесс начинался нелегко. Сначала судья Евгений Зубов открыл зал суда для прессы, потом закрыл его, якобы по просьбе присяжных. Однако, после того, как один из присяжных публично заявил, что никто не просил закрывать слушаний, журналистов снова допустили в зал суда. За контакт с прессой этот человек был удален из состава присяжных.

Вскоре стало ясно, что позиция обвинения в отношении троих обвиняемых неубедительна. Доводы харизматичного Мурада Мусаева, адвоката Джабраила Махмудова, посеяли множественные сомнения среди присяжных и лиц, наблюдавших за ходом процесса. По сообщению журналиста американского издания The New Yorker Кита Гессена, защитник утверждал, что кроме принадлежавшей Рустаму Махмудову автомашины “Лада” на той же улице одновременно с ней находилось еще семь автомобилей той же модели. Кроме того, Мусаев продемонстрировал неувязки в описании маршрута, по которому Политковская возвращалась домой из продуктового магазина и следуя которому должна была проехать мимо места, в котором якобы находился следивший за ней Ибрагим Махмудов. Защитник отметил, что Политковская вполне могла вернуться домой по другому маршруту.

Однако самое значительное поражение государственные обвинители потерпели, когда дело дошло до детализации телефонных звонков братьев Махмудовых. Обвинения, предъявленные братьям, были построены главным образом на этой детализации. Согласно распечаткам звонков, Джабраил и Ибрагим несколько раз звонили друг другу до и после 4-х часов дня (убийство было совершено именно в это время). Однако, к изумлению присутствующих, прокурор представил суду в качестве доказательства не оригинал детализации телефонных разговоров, а составленную следователями таблицу, отражающую звонки с телефонов Махмудовых. По сообщению Гессена, авторство таблицы принадлежало сотрудникам МВД, а не телефонной компании, и в ней приводились противоречивые данные о количестве звонков, которыми обменивались братья. Обвинитель, по словам Гессена, объяснил, что таблица была составлена для облегчения пересылки данного документа по электронной почте следователями. В конце концов суду была предъявлена распечатка предоставленной телефонной компанией детализации звонков, однако доверие присяжных к обвинению уже поколебалось. Защита указала на очевидное обстоятельство: детализация могла быть cфальсифицирована.

Записи камер видеонаблюдения, использовавшиеся обвинением в качестве наиболее убедительного доказательства, также оказались уязвимыми. Защита отметила несоответствия во времени записей, отснятых в продовольственном магазине, где Политковская покупала продукты, у нее в подъезде и в соседнем банке (эта камера показывала улицу перед ее домом). Еще более странно, что камера продовольственного магазина запечатлела мужчину и женщину, которые явно идут следом за Политковской. Обвинение, однако, никакого объяснения этому факту не предоставило. В отличие от лица предполагаемого убийцы их лица отчетливо видны на видеозаписи. Кто были эти люди? Допрашивали ли их?

Гессен сообщает, что, по словам Соколова (Новая газета), вначале следствие пошло по этому пути, но внезапно отказалось от него. По словам Соколова, подразумевалось, что этих двоих трогать было нельзя.

Защита воспользовалась пробелами и небрежностью обвинения и укрепила свои позиции. После опровержения Мусаевым доказательств вины братьев-чеченцев адвокату обвиняемого Хаджикурбанова было совсем не сложно защищать своего клиента. Он заявил, что Хаджикурбанов не мог организовать это преступление, потому что вышел из тюрьмы всего за месяц до убийства Политковской.

19 февраля присяжные меньше чем за два часа приняли решение оправдать всех троих обвиняемых в убийстве Политковской, и Рягузова по несвязанному с ним делу. На пресс-конференции, состоявшейся сразу после этого, представлявший Новую газету Соколов сказал, что решение присяжных – это “приговор всей правоохранительной системе, которая работает неэффективно от начала и до конца”. Он говорил о коррупции в правоохранительных органах, которая по его словам не позволила следователям добиться лучших результатов.

Новая газета, дети Политковской и их адвокаты Каринна Москаленко и Анна Ставицкая были разочарованы тем, что не удалось выявить убийц и привлечь их к ответу, но приняли решение присяжных и положительно оценили открытость слушаний и то, что Москаленко назвала “по-настоящему состязательным процессом”.

Именно благодаря прозрачности были выявлены недоработки в версии обвинения и стала очевидной необходимость проведения нового, эффективного расследования. “Мы требуем, нам нужны настоящие убийцы – настоящие убийцы!” – заявила Москаленко репортерам после оглашения приговора. “И мы этого добьемся”.

В июне Верховный суд отменил оправдательные приговоры и постановил провести повторное слушание дел троих обвиняемых. Суд обнаружил в первом разбирательстве процессуальные нарушения, в том числе ненадлежащее допущение заявлений, которые отрицательно повлияли на беспристрастность присяжных. Это не изменило скептической настроенности коллег и сторонников Политковской. По их словам, доказательства вины троих подозреваемых, представленные обвинением, были изначально шаткими, и повторное разбирательство не смогло бы решить основной вопрос – о привлечении к ответу самых главных виновников. “Для нас самое главное”, – сказал Соколов, – “это чтобы не какие-то второстепенные лица ответили за свои действия, а настоящие преступники–убийца и заказчик этого преступления–предстали перед судом”.