ПРАВОСУДИЮ НЕТ МЕСТА

Тольятти – разделенный город. Его советские отцы-основатели так и хотели: образцовый крупный промышленный город, идеально спланированный, с огромной зеленой зоной, раскинувшейся между его промышленным и жилым районами. Может быть в этом был какой-то производственный смысл, но для населения это значит, что нужно беспрестанно ездить взад и вперед через этот спланированный в советские времена лес, который соединяет две половины города. В какой бы точке Тольятти вы ни находились, у вас уйдет добрый час на то, чтобы добраться до следующей точки, по другую сторону зеленой зоны, где двухполосные дороги запружены тысячами “Лад”, которые производятся в этом городе на старом заводе АвтоВАЗ.

Приехав в Тольятти в 2004 г. в поиске ответов на вопросы КЗЖ, я сразу же и очень остро почувствовала физическую разделенность города. Менее очевиден поначалу был другой, более глубокий раскол – раскол между старой, косной, репрессивной советской системой и новым российским миром зарождающейся демократии и свободы слова. Именно схватка между этими двумя мирами и привела нас в Тольятти.

В городе были убиты двое редакторов одной и той же газеты: в 2002 г. Валерий Иванов, а всего 18 месяцев спустя Алексей Сидоров. И редакторы, и их газета безусловно принадлежали новому миру: когда в 1996 г. они учредили Тольяттинское обозрение, это были молодые, бесстрашные, брызжущие постсоветским оптимизмом люди. В парализованном мафиозным насилием городе они не боялись ничего.

Мы с Алексом Люписом, в то время координировавшим евразийскую программу КЗЖ, провели не один час с людьми нового мира: родными и коллегами Иванова и Сидорова, которые невзирая на страх продолжают выпускать свою газету. Редакционная политика стала более осторожной; родные разуверились в правосудии. Это были печальные встречи, почти что сеансы терапии, и мы по мере сил старались найти слова утешения и надежды.

Выходя из помещения редакции и квартир, в которых жили родные убитых, мы попадали в другой Тольятти – официальный мир, в котором эти убийства должны быть раскрыты, убийцы – предстать перед судом, а город – стать безопасным для расследующей журналистики.

Такого мира мы найти не смогли. Напротив, мы сталкивались с чиновниками, которые, казалось, все еще живут в Советском Союзе брежневских времен. Мэр города Николай Уткин согласился встретиться с нами, но потом передал, что “слишком занят”, – универсальный предлог чиновников, уклоняющихся от разговора на трудные темы.

Нам удалось встретиться с Сергеем Корепиным, следователем по делу об убийстве Сидорова. Отдел Корепина подготовил шаткую версию с заводским рабочим в качестве убийцы, которого как раз судили во время нашего пребывания в Тольятти по обвинению в том, что он зарезал Сидорова ножом. По версии отдела Корепина убийство произошло в ходе случайной уличной ссоры между этими двумя мужчинами. В качестве мотива предлагалось следующее: якобы Сидоров отказался поделиться с незнакомцем водкой.

Корепин заверил нас, что несмотря на абсурдную фабулу человек, которому было предъявлено обвинение, действительно совершил это убийство. По его словам, оно было совершено просто “из хулиганских побуждений” и не имело ничего общего с разоблачительной журналистикой Сидорова. Он также сообщил нам, что не считает нужным допрашивать двух свидетелей, которые утверждали, что у этого обвиняемого рабочего есть алиби. А где же они раньше были, спрашивал Корепин.

Аналогичное отношение продемонстрировал нам заместитель областного прокурора Евгений Новожилов. У Новожилова за плечами имелся 32-летний стаж прокурорской деятельности, что означало, что весь его опыт был накоплен в советскую эпоху. Он признался, что не привык разговаривать с представителями прессы вообще, а с правозащитниками типа нас и подавно.

По мнению Новожилова, журналисты не должны публиковать никаких материалов о судебных процессах до вынесения приговора; с публики вполне хватило бы заметки о результате с парой-тройкой подробностей. На протяжении значительной части встречи Новожилов высказывал свои соображения о новостных СМИ. По его мнению было бы лучше всего, если бы журналисты спокойно дожидались, пока официальные лица раздадут пресс-релизы, а потом более или менее дословно пересказывали их своим аудиториям–чем по большей части они и занимались в советское время.

Линия раскола прослеживалась более чем четко: если Иванов и Сидоров воплощали новые демократические надежды России, Новожилов представлял авторитарную систему, которая все еще контролировала институты правосудия. Мы уезжали, сильно сомневаясь в том, что в делах тольяттинских редакторов правосудие когда-либо восторжествует.

Четыре месяца спустя местный судья оправдал заводского рабочего и охарактеризовал версию обвинения как бездоказательную. Аккуратно сшитое Корепиным объяснение убийства Сидорова было признано сфабрикованным. До настоящего торжества правосудия все равно было далеко, но по крайней мере те, кто хотел посмеяться над ним, не смогли отпраздновать свою циничную победу.