Обещания бороться с безнаказанностью обнадеживают, пора переходить к делу

Элизабет Уитчел

На встрече с представителями Комитета по защите журналистов (КЗЖ) в 2010 году в резиденции Лос-Пинос президент Мексики Фелипе Кальдерон Инохоса выразил сожаление по поводу роста числа погибших журналистов. «Мне больно сознавать, что Мексику считают одной из наиболее опасных стран для журналистов», — сказал он. В своем офисе в Исламабаде президент Пакистана Асиф Али Зардари признал свою ответственность за разгул насилия по отношению к прессе. «Защита журналистов относится к сфере моих полномочий», — сказал он представителям КЗЖ в 2011 году. Во дворце Малакананг в Маниле высокопоставленные чиновники Министерства юстиции изложили свой план действий по привлечению к судебной ответственности лиц, виновных в многочисленных убийствах журналистов, позднее подтвержденный президентом Бениньо Акино III. А старшие сотрудники Следственного комитета России согласились возобновить следствие по нескольким нераскрытым делам об убийствах журналистов.

С 2009 года главы государств и высокопоставленные чиновники во многих наиболее опасных для журналистов странах мира в один голос признают проблему безнаказанности и обещают принять меры на встречах с представителями КЗЖ. Эти обещания до сих пор большей частью не выполнены, однако признание данной проблемы на высоком уровне заложило фундамент для кампании по борьбе с безнаказанностью, которая, по мнению правозащитников, будет долгой.

Официальная позиция не всегда была такой. Президент Филиппин Глория Макапагал-Арройо однажды с иронией назвала данные КЗЖ «преувеличенными», а российские чиновники долгое время отказывались обсуждать какие-либо детали своей работы, связанной с убийствами журналистов. Однако за несколько лет активной деятельности многочисленных групп защитников свободы прессы, правозащитных организаций и журналистов в различных странах мира проблема смертоносного насилия по отношению к прессе переместилась на более заметное место в международной повестке дня. В сентябре ЮНЕСКО созвала двухдневное совещание с участием агентств Организации Объединенных Наций и представителей государств-членов ООН для разработки долгосрочного плана обеспечения безопасности журналистов и прекращения безнаказанности. Проект плана фактически не содержит положений об ответственности государств, однако предусматривает принятие программ реагирования в чрезвычайных ситуациях и включает вопрос о безнаказанности в расширенную программу развития ООН.

«У нас есть надежда», — сказала Надежда Ажгихина, исполнительный секретарь Союза журналистов России. Она отметила, что кампания по борьбе с безнаказанностью положительно повлияла на решения правительства ее страны. Уровень безнаказанности в России, все еще слишком высокий, за последние два года немного снизился. «Более того, — добавила она, — отношение к избиениям стало серьезнее. Люди готовы требовать справедливости».

Благодаря этим усилиям общественности в 2011 году наметился определенный прогресс. В России два человека были осуждены за двойное убийство журналистки Анастасии Бабуровой и адвоката и правозащитника Станислава Маркелова в 2009 году. На Украине власти привлекли к уголовной ответственности бывшего высокопоставленного сотрудника Министерства внутренних дел по обвинению в том, что в 2000 году он задушил и обезглавил онлайн-журналиста Георгия Гонгадзе. В США под давлением широкой общественности власти привлекли к уголовной ответственности заказчиков убийства в Окленде редактора Чонси Бейли, которым был вынесен обвинительный приговор. В Бразилии в борьбе с безнаказанностью наметилось улучшение благодаря тому, что за последние шесть лет прокуратура выиграла в суде ряд дел. А вынесенный недавно в Колумбии обвинительный приговор и сокращение числа убийств несколько улучшили позицию этой страны по индексу безнаказанности.

Тем не менее защитники свободы прессы могут проявлять лишь очень сдержанный оптимизм на фоне жестокой реальности: за последние 20 лет более 500 убийств журналистов в различных странах мира (причем о большинстве из них известно гораздо меньше, чем об убийстве Бейли или Гонгадзе) остаются нераскрытыми. По данным КЗЖ, уровень безнаказанности в мире остается неизменно высоким — чуть ниже 90% — и почти не изменился за последние пять лет.

Роланд Блесс, главный советник представителя Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе по вопросам свободы СМИ сказал, что правозащитная деятельность способствовала улучшениям во всех странах курируемого им региона. Однако он добавил: «Могу только надеяться на то, что повышение информированности общественности воплотится в реальные изменения для журналистов на местах, но я бы не слишком рассчитывал на это.

По-видимому борьба будет долгой».

Чтобы понять, как эта борьба будет разворачиваться, рассмотрим несколько важных судебных дел в ряде стран.

В 2010 году, когда Акино пришел к власти на Филиппинах, он пообещал остановить убийства журналистов и прекратить существовавшую десятилетия безнаказанность. Его способность выполнять обещания подвергается серьезному испытанию в ходе суда на десятками подозреваемых в совершении массового убийства 23 ноября 2009 года в провинции Магинданао. В результате этой чудовищной политически мотивированной расправы было убито 57 человек, и среди них более 30 журналистов. Прокуратура, правоохранительные и судебные органы подвергаются все более резкой критике за медленное и нецеленаправленное по мнению многих ведение дела. Прошло более двух лет, а суды все еще рассматривают доводы в пользу освобождения под залог. Из 195 подозреваемых лишь 70 были привлечены к суду к концу 2011 года, а по меньшей мере 100 человек все еще находились на свободе. Смогут ли Филиппины добиться торжества правосудия в отношении лиц, виновных в совершении этого массового и жестокого преступления? Для многих международных наблюдателей это будет долгосрочным критерием оценки приверженности государства принципу верховенства закона и эффективного государственного управления.

Филиппинские правозащитники также критикуют правительство за невыполнение обещаний провести системные реформы. На программу защиты свидетелей все еще хронически не хватает средств, судебная экспертиза остается в совершенно неудовлетворительном состоянии, а регламент филиппинских судов регулярно нарушают обвиняемые, стремящиеся отсрочить разбирательство. В деле о массовом убийстве в провинции Магинданао адвокаты защиты подали очень большое число ходатайств, в том числе повторных, в которых ставится под сомнение сама основа привлечения к уголовной ответственности, от обоснованности ордера на арест подозреваемых до статуса судей.

«Я в отчаянии от того, как медленно продвигается судебное следствие. Подозреваемые все еще находятся на свободе, и все, чего мы хотим и о чем молимся, — это чтобы их заключили под стражу», — сказала Мэри Грейс Моралес, муж и сестра которой, оба журналисты, были убиты в бойне в Магинданао. Десятки организаций по всему миру, защищающих свободу выражения мнений, добиваются того, чтобы внимание международного сообщества к данному делу не ослабевало. Во вторую годовщину массового убийства КЗЖ и другие группы правозащитников отметили первый Всемирный день борьбы с безнаказанностью, чтобы привлечь внимание общественности к бойне в Магинданао и другим нераскрытым убийствам журналистов.

В России правозащитники относятся к последним событиям с осторожной надеждой. Обвинение добилось вынесения обвинительного приговора по делу об убийстве Бабуровой, а следственные органы сообщили о продвижении в деле об убийстве Анны Политковской, совершенном в 2006 году, что расценивается как проверка решимости России расследовать резонансные дела с участием влиятельных фигур. В 2011 году новое расследование привело к аресту двух подозреваемых в этом убийстве и обвинению третьего. Среди находящихся под арестом — бывший высокопоставленный сотрудник полиции, обвиняемый в пособничестве организации убийства.

Однако ранее обвинение проиграло процесс по делу об убийстве Политковской, передав небрежно подготовленное дело в суд, который закончился оправданием в 2008 году трех человек, обвинявшихся в соучастии. Заказчики этого преступления до сих пор не названы. Сергей Соколов, заместитель главного редактора «Новой газеты», где работала Политковская, заявил Совету Европы, что российская система уголовного правосудия до сих пор оказывалась неспособна привлекать людей с политическими связями к уголовной ответственности за преступления. «Так или иначе, эти люди связаны с властью, что, в свою очередь, означает связь с большими деньгами и преступностью», — сказал он, добавив, что такие люди неподвластны системе уголовного правосудия.

В июле на Украине, спустя 11 лет после убийства Геогрия Гонгадзе, прокуратура передала в суд дело по обвинению генерала МВД Алексея Пукача в совершении этого ужасного преступления. Ранее по обвинению в сговоре, касающемся данного убийства были осуждены три других сотрудника МВД. В марте экс-президенту Украины Леониду Кучме также было предъявлено беспрецедентное обвинение в превышении служебных полномочий в связи с этим преступлением.

Однако в конце года дело против Кучмы развалилось. После того как Конституционный суд Украины не признал доказательством аудиозапись, якобы инкриминирующую экс-президента, в декабре суд первой инстанции снял него обвинения. Кроме того, правозащитники не испытывали большого оптимизма по поводу перспектив процесса Пукача, который проходил полностью в закрытом режиме. Судейская коллегия перевела слушание в закрытый режим, когда выяснилось, что доказательства вины Пукача, бывшего начальника главного управления уголовного розыска МВД Украины, содержат сведения, якобы составляющие государственную тайну. Судьи не пояснили, почему они перевели в закрытый режим слушание всего дела, а не соответствующих его частей. В конце года дело находилось в процессе рассмотрения.

Вдова Гонгадзе Мирослава в течение 10 лет ведет упорную кампанию за справедливость в деле об убийстве ее мужа. Несмотря на большой скептицизм по отношению к украинским властям, Гонгадзе сказала, что новое слушание предоставило «новую возможность добиться справедливости в этом деле… Вопрос в том, насколько прокуратура профессиональна и способна провести расследование.»

Гонгадзе отметила, что внешнее давление со стороны международных судов изменило ход рассмотрения дела её мужа. Несколько лет назад, когда казалось очевидным, что украинские власти не будут привлекать убийц к уголовной ответственности по собственной инициативе, Гонгадзе подала жалобу в Европейский суд по правам человека, международный судебный орган Совета Европы. Компетенция суда позволяет рассматривать жалобы о предполагаемом нарушении прав человека в государствах-членах Совета Европы, когда внутренние средства правовой защиты исчерпаны. В 2005 году суд установил, что Украина нарушила несколько статей Европейской конвенции о защите прав человека, в частности не защитив право на жизнь журналиста и не проведя расследования обстоятельств его смерти, и обязал выплатить заявителю 100 тысяч евро (в то время около 118 000 долларов США) в качестве компенсации.

«Я всячески старалась подтолкнуть правительство к тому, чтобы оно оставалось заинтересованным, — сказала Гонгадзе. — Внимание международного сообщества было очень важным, даже решающим. В то же время просто говорить о деле было недостаточно. Чтобы добиться правосудия, необходим судебный механизм».

Очевидным недостатком Европейского суда и иных подобных региональных судов является неспособность непосредственно принудить к исполнению своих решений упорно не подчиняющиеся государства. Когда Фонд средств массовой информации Западной Африки подал иск против Гамбии в Суд Экономического сообщества стран Западной Африки в связи с исчезновением журналиста Эбримы Маннеха после его ареста властями, ни один представитель правительства не потрудился прийти на судебное заседание. В 2008 году суд вынес решение против Гамбии и постановил выплатить семье Маннеха компенсацию, однако руководство государства проигнорировало решение суда. Тем не менее директор Фонда СМИ Кваме Карикари сказал, что, по его мнению, данное дело, наряду с правозащитной деятельностью на региональном и международном уровне, сыграло определенную роль в том, чтобы не допустить новых нападений на журналистов в Западной Африке.

Гонгадзе сказала, что не следует недооценивать эффективность региональных судов. «За эти 11 лет наибольшего эффекта удалось добиться с помощью Европейского суда по правам человека. Я смогла подать жалобу в суд, и в течение нескольких лет он не давал покоя правительству Украины. Правительственные чиновники должны были отвечать на вопросы суда», — сказала она.

«Суд выносит недвусмысленное решение», — говорит Билл Боуринг, адвокат по правам человека и соучредитель Европейского центра защиты прав человека, специализирующегося на подаче исков в этот суд. В 2011 году центр направил ходатайство об открытии дела от имени матери российского журналиста Максима Максимова, который исчез в 2004 году и в 2006 году был объявлен умершим. В ходатайстве излагалась просьба к суду вынести решение о том, способствовала ли Россия возникновению атмосферы безнаказанности в случаях нападения на прессу, что могло бы создать важный прецедент для других нераскрытых преступлений. В сентябре 2010 года Европейский суд по правам человека постановил, что Турция не защитила жизнь и право на выражение мнения турецко-армянского журналиста Гранта Динка, который был убит в 2007 году, хотя до этого сообщал властям о том, что с ним угрожают расправиться. После этого турецкое правительство создало специальную комиссию по надзору за расследованием и судопроизводством, хотя внутренние меры все еще подвергаются серьезной критике за то, что к уголовной ответственности в основном привлекаются лица, занимающие невысокое положение в иерархии.

В Северной и Южной Америке редко обращаются за справедливостью непосредственно в Межамериканский суд по правам человека; вместо этого в случае угрозы региональные журналисты стремятся получить немедленную защиту от опасности, как считает Майкл Камильери, специалист по правам человека при Межамериканской комиссии по правам человека. «Они обычно обращаются к системе по вопросам защиты», — говорит Камильери, сотрудник аппарата специального докладчика по вопросам свободы выражения мнений. Суд может обязать государство обеспечить защиту, а комиссия может в особо серьезных случаях посетить соответствующую страну.

Национальные программы по обеспечению безопасности журналистов в данном регионе приносят неоднозначные результаты. В соответствии с колумбийской программой защиты журналистов комитет в составе правительственных чиновников и представителей гражданского общества собирается на регулярной основе для определения потребностей в защите находящихся под угрозой журналистов. В некоторых случаях государство обеспечивает непосредственную защиту, например, предоставляя вооруженную охрану, а в других случаях применяет такие методы, как перемещение на новое местожительство. Данная программа часто упоминается в связи со снижением уровня насилия в отношении прессы, хотя критики считают, что она одновременно используется правительством Колумбии как инструмент контроля. И все же, отмечает Камильери, «есть элементы, которые будут полезны для других стран при разработке серьезных программ защиты, и особенно при определении необходимого объема государственных инвестиций».

В ноябре 2010 года Мексика объявила о создании собственной программы защиты журналистов на основе колумбийской программы. Однако по данным КЗЖ в первый год после запуска, мексиканская программа была ограниченной и неэффективной. Защита была предложена лишь восьми журналистам, причем большинство из них сообщили КЗЖ, что польза от предоставленной помощи была небольшой. «Бюджетных ассигнований недостаточно для оказания помощи в необходимом объеме, — отозвался Камильери о мексиканской программе. — Правительство понимает, что нужно что-то делать, и подтвердило специальному докладчику свою готовность действовать. Но пока программа пытается сдвинуться с мертвой точки, журналистов продолжают убивать.» Бразильскую программу обеспечения безопасности журналистов, созданную в 2004 году, также критикуют за недостаточное финансирование и неудовлетворительную организацию.

Бразилия во многом отражает как проблемы, так и перспективы борьбы с безнаказанностью во всем мире. Всегда бывшая опасным местом для прессы (за последние 20 лет в связи с профессиональной деятельностью здесь было убито 19 журналистов), в последнее время Бразилия добилась заметных успехов в привлечении убийц журналистов к уголовной ответственности. В масштабе страны журналисты хорошо организованы и открыто выражают свое мнение, добиваясь арестов и привлечения к ответственности за насилие над прессой.

«О каждом случае угрозы или убийства немедленно сообщает большая группа лиц, требующих наказать преступников. Такой «шум» заставляет власти более эффективно работать», — сказала Кларинья Глок, бразильская журналистка, ведущая самостоятельные расследования, которая участвует в проекте по борьбе с безнаказанностью Межамериканской ассоциации прессы.

Бразилия остается смертельно опасным местом для прессы, в особенности в северо-восточных провинциях. В 2011 году как минимум один бразильский журналист был убит в связи со своей профессиональной деятельностью, а еще четверых убили при невыясненных обстоятельствах. «Необходимо понимать, что Бразилия– большая страна, — сказала Глок. — Усилия журналистов в Сан-Паулу дадут другой результат, если преступление совершается в сельской местности на территории северо-восточных штатов, которые находятся очень далеко от основных газет. Обычно о таких преступлениях забывают, и преступники не подвергаются должному наказанию.»

Тем не менее за последние шесть лет преступники были осуждены не менее чем в пяти случаях убийства журналистов, при этом власти не менее чем в двух случаях добились обвинительных приговоров заказчикам преступлений, что является значительным достижением по сравнению с другими неблагополучными в плане насилия странами, в которых высокопоставленные лица редко привлекаются к уголовной ответственности. Например, в 2009 году бразильский суд признал сержанта военной полиции виновным в организации убийства репортера Луиса Карлоса Барбона Фильо, который изобличал коррупцию в полиции.

Переломный момент в борьбе с безнаказанностью бразильцы связывают с делом телерепортера Тима Лопеса, который был подвергнут пыткам и обезглавлен в 2002 году. Журналисты страны создали Ассоциацию бразильских журналистов-расследователей (ABRAJI), с целью завершить работу Лопеса и добиться справедливости в деле о его убийстве. По словам Глок, ABRAJI вдохнула новую жизнь в средства массовой информации Бразилии. «Ассоциация усилила естественные связи, — отметила Глок. — Она очень эффективно объединяет и распространяет информацию о безнаказанности, законах, о том, как получить достоверную информацию и как соблюдать профессиональную этику».

В США журналисты также объединились с целью противодействия безнаказанности. После убийства редактора Чонси Бейли в Окленде в 2007 году группа местных журналистов организовала акцию «Проект Чонси Бейли», чтобы завершить начатую им работу и пролить свет на его убийство.

Репортер Томас Пиль, работавший над проектом, вспоминает, что исполнитель сознался вскоре после того, как застрелил Бейли, но полиция как будто не была заинтересована в поисках других подозреваемых. «С самого начала было вполне ясно, что преступление совершено не в одиночку, — заметил Пиль. — Шло время, и становилось ясно, что в своем расследовании полиция не выходит за рамки первоначального признания».

Журналисты, участвовавшие в Проекте Чонси Бейли, провели собственное расследование и регулярно через многочисленные органы СМИ сообщали об уликах, на которые полиция не обращала внимания. «Мы опубликовали очень много информации, — сказал Пиль. — В частности, обличительное видео, записи телефонных разговоров, множество данных, которые полиция оставила без внимания». Доказательства, полученные в рамках Проекта Чонси Бейли, повлекли за собой арест еще двоих подозреваемых, в том числе заказчика убийства, судебное разбирательство и вынесение им в 2011 году обвинительного приговора. Оба отбывают пожизненное заключение без права досрочного освобождения.

Все эти достижения, какими бы скромными они ни были, объединяет единое целое: растущее давление, внимание и действия со стороны правозащитников, родных и коллег. «Мы были весьма настойчивы, — сказал Пиль. — Мы продолжали расследование, пока чего-то не добились».