Какие объемы информации журналистам следует придерживать при освещении деятельности террористов в Европе?
Автор: Жан-Поль Мартос
Европейские журналисты пребывают в состоянии нервного напряжения. После зверской расправы с восьмерыми их коллегами из французского сатирического журнала Charlie Hebdo 7 января 2015 года они ясно осознали, что находятся на линии огня со стороны экстремистов.
«Журналистов запугать не удастся», – заявил Рикардо Гутьеррес, генеральный секретарь Европейской федерации журналистов, после произошедшего 13 ноября 2015 года второго нападения, которое унесло жизнь ещё одного репортёра, освещавшего выступление рок-группы Eagles of Death Metal в концертном зале «Батаклан».
Большинство журналистов поклялось не поддаваться такого рода страхам, хотя некоторые (в частности, карикатуристы) признавались тогда, что им приходится хорошо подумать, прежде чем сдать статью или написать колонку, способную вызвать гнев террористов.
Их тревога вызвана ещё и постоянным ощущением того, что власти, несмотря на публичные обещания защищать свободу слова и прессы, смотрят на журналистов с некоторым подозрением, как будто они являются помехой в борьбе с терроризмом.
В подобных обстоятельствах перед журналистами встаёт вопрос: В какой момент самоограничения перерастают в самоцензуру?
Страны-члены ЕС не заходят столь далеко, как президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган, который спешит заклеймить позором критически настроенных репортёров и обозревателей как пособников террористов. Однако многие представители европейских сил безопасности считают догмой высказывание бывшего премьер-министра Великобритании Маргарет Тэтчер о том, что средства массовой информации – это «кислород терроризма». Называя нынешнюю ситуацию «войной», правительственные чиновники ожидают, что СМИ будут ходить у них по струнке.
Комиссия Совета Европы по политическим вопросам и демократии привлекла внимание к этой категории рисков в своём докладе от 26 января 2016 года, где отмечалось, что «борьба с терроризмом и защита стандартов Совета Европы (уважение прав человека, принцип господства права, общие ценности) не противоречат между собой, а дополняют друг друга… Признавая необходимость того, чтобы государства-члены имели доступ к арсеналу юридических инструментов, достаточному для эффективного противодействия терроризму, Ассамблея предупреждает о риске того, что антитеррористические меры могут привести к вводу несоразмерно суровых ограничений или подрыву демократического контроля и тем самым – к нарушению основных свобод и принципа господства права во имя обеспечения государственной безопасности».
Мало-помалу, шаг за шагом СМИ интегрируют эти вызывающие озабоченность вопросы в свою повседневную журналистскую работу, а некоторые даже планируют выйти – или уже выходят – за рамки команд или рекомендаций служб безопасности. Хотя они могут и отрицать понятие самоцензуры как таковое, «осторожность» стала почти синонимом понятия «этически выдержанная» или «ответственная» журналистика.
После убийства католического священника в Сент-Этьен-дю-Рувре в Нормандии 26 июля 2016 года ведущий французский новостной канал BFM TV решил прекратить показывать портреты террористов. «Мы хотим избежать того, чтобы террористов ставили на один уровень с их жертвами, чьи фото мы продолжаем показывать по телевидению», – заявил директор информационной службы BFM TV Эрве Беру. Круглосуточный новостной канал запретил, в частности, показ фотографии одного из террористов – «улыбчивого и симпатичного молодого человека, который только что перерезал священнику горло», – сказал Беру.
Французская газета Le Monde выбрала тот же подход. «После нападения в Ницце (14 июля) мы больше не будем печатать фотографии убийц, чтобы не допустить потенциального эффекта их посмертного прославления. Дебаты по поводу других вопросов редакционной политики продолжаются», – написал её главный редактор Жером Фенольо. Принятое решение ограничивалось фотографиями, либо сделанными самими террористами, либо относившимися к их повседневной жизни до совершения нападений. Запрет не распространялся на фото, явно имевшими ценность с новостной точки зрения, пояснила Le Monde.
Одна из крупнейших во Франции радиостанций, Europe 1, пошла ещё дальше, решив не оглашать имён убийц. «Такое решение, казалось бы, можно приветствовать, но вряд ли кто-нибудь из этих террористов приобрёл радикальные взгляды, читая Le Monde, – заявил профессор кафедры журналистской этики Католического университета в Лувене Бенуа Гревисс. – [Это решение] игнорирует реалии социальных СМИ и Интернет-сайтов. Кроме того, оно входит в противоречие с одним из основных принципов журналистской этики – обязанностью искать и публиковать правдивую информацию по вопросам, вызывающим общественный интерес. Заявить априори об отказе от публикации равносильно заявлению о том, что такие элементы информации, как имена и лица, никогда больше не будут предметом общественного интереса».
Хотя информационные службы других СМИ подтвердили своё право и осознанную обязанность показывать лица террористов и называть их имена, эти инициативы обнаруживают этические дилеммы, с которыми сталкиваются средства массовой информации из мейнстрима при освещении терроризма. После нападений во Франции и Бельгии прозвучало много призывов к сдержанности и ответственности – в основном, из-за того, что подробное освещение тех драматических событий сопровождалось рядом грубейших ошибок и оплошностей. Несколько СМИ, в особенности, круглосуточных новостных каналов, переходили «красную черту» после нападения на Charlie Hebdo и во время захвата заложников в парижском магазине Hyper Cacher, произошедшего несколькими днями позднее. Высший совет Франции по телевидению и радиовещанию, известный как CSA, выступил 12 февраля 2015 года с убедительным заявлением, в котором перечислялись 36 ошибок, сделанных средствами массовой информации при освещении тех событий – в частности, вывод в эфир информации о размещении сил полиции, которую могли видеть террористы, а также о том, что люди прятались в некоторых частях зданий, где террористы всё ещё проявляли активность.
Подобным же образом, в марте 2016 года одно из французских еженедельных изданий сообщило, что во время обыска одного из домов в пригороде Брюсселя полицией найдены образцы ДНК Салаха Абдеслама – участника террористических атак в Париже в ноябре 2015 года и самого разыскиваемого в Европе беглого преступника; эта информация могла оказаться полезной для Абдеслама. В другом инциденте грузовик с оборудованием одного из крупных частных бельгийских телеканалов расположился вблизи от дома, где прятался Абдеслам, ещё до того, как полиция вообще приступила к оперативным действиям.
«Они положили безопасность моего персонала на алтарь рейтингов», – заявил в ходе теледебатов директор судебной полиции Бельгии Клод Фонтэн.
После каждого нападения террористов СМИ подвергались резкой критике, в том числе со стороны коллег внутри медиа-сообщества. 8 августа 2016 года, через три недели после бойни в Ницце, обозреватель и писатель Жан-Клод Гийбо, лауреат нескольких литературных премий, опубликовал колонку-проклятие, озаглавленную «Когда СМИ теряют рассудок».
Несомненно, некоторые работники масс-медиа «врубили» верхнюю передачу и перестали видеть дорожные знаки на «этическом шоссе». Но если угроза безопасности журналистов заключается в раздувании излишней шумихи вокруг террористических актов, она также исходит и из убеждённости некоторых журналистов в том, что пресса должна быть частью общей борьбы с терроризмом.
Вряд ли можно сомневаться в том, на чьей стороне находятся журналисты. Все передовицы, статьи и телерадиопрограммы, напечатанные или вышедшие в эфир после событий в Париже, Брюсселе и Ницце, были наполнены заявлениями, гневно осуждающими те гнусные теракты. Однако есть опасность того, что нежелание подвергать общественную безопасность потенциальному риску или желание быть вместе с шокированной публикой могут в будущем подтолкнуть журналистов к жёстким самоограничениям при законном освещении антитеррористических операций и сведению к минимуму собственной роли «сторожевых псов» во имя национального единства или общего блага.
Несколько бельгийских журналистов недовольно заворчали, когда 22 ноября 2015 года полиция Бельгии «пригласила прессу помолчать» во время проведения облав по адресам в Брюсселе, где предположительно скрывались террористы; однако СМИ подчинились и показывали на своих Интернет-сайтах фотографии котов до тех пор, пока не было решено, что информацию о рейде уже можно давать в эфир. «Что можно сказать о бельгийских СМИ – что они более ответственны или более раболепны по сравнению с французскими?» – задала тогда вопрос брюссельский корреспондент Le Monde Сесиль Дюкуртье.
«Ограничение прямой трансляции полицейских операций считается законным, если это не представляет собой акта новостной цензуры», – заявил заместитель генерального секретаря Бельгийской ассоциации профессиональных журналистов Жан-Франсуа Дюмон.
Бельгийские журналисты оставались на месте событий и продолжали снимать, не давая картинку в прямой эфир и не рассказывая в Интернете во всех деталях о местах проведения облав. Полный репортаж о том, что произошло, они показали через несколько часов.
«Средства массовой информации обязаны отслеживать действия полиции; их долг – каталогизировать происходящее», – пояснил Жан-Пьер Жакмэн, глава информационной службы бельгийского франкоязычного общественного телерадиоканала RTBF.
Фактически, они должны выходить за рамки репортажей в стиле «фьюжн», которые по естественным причинам преобладают в первые часы после террористического нападения; в их основе чаще всего лежат сочувствие к пострадавшим, призывы к национальному единству, восхищение работой спасательных служб и уважение к миссии, выполняемой силами безопасности.
Журналисты в целом согласны с тем, что чувства горя и гуманизма не могут заместить собой обязанность прессы сообщать факты, даже если это шокирующие или вызывающие беспокойство факты. Некоторые политики спешат заклеймить журналистов позором и спрашивают: «Зачем это нужно?», если возникает риск подрыва эмоционального единства нации. Отвечая на вопросы в ходе заседания Сената 26 ноября 2015 года, премьер-министр Франции Мануэль Вальс заявил, что он «устал от людей, вечно ищущих оправдания или культурно-социологические объяснения» террористическим актам. 9 января 2016 года, отдавая дань памяти жертвам теракта с захватом заложников в еврейском магазине Hyper Cacher, Вальс окончательно донёс свою мысль до слушателей: «Объяснять – это немного сродни тому, чтобы пытаться в чём-то оправдаться». Его подход, однако, был опротестован в правительственном докладе от марта 2016 года, посвящённом терактам ноября 2015 года. «Знать причины угрозы – это первое условие для защиты от неё», – написали авторы доклада – группа исследователей престижной организации Athena Alliance (коллектива, проводящего исследования в области общественных наук) – используя те же слова, которыми они описывают журналистскую культуру.
Смысл в том, что отвращение к террористическим актам не освобождает журналистов от обязанности сообщать факты и задавать жёсткие вопросы. «На страницах раздела «Мнения» одним из обсуждавшихся факторов был вопрос времени – когда именно читатели захотят поразмыслить над идеей, которая в течение первых суток после нападений могла вызывать резкое неприятие, – написал редактор отдела стандартов газеты The Guardian Крис Эллиот 23 ноября 2015 года, сразу после терактов в Париже. – Речь идёт о том, что эти ужасные атаки имеют свои причины, и одна из этих причин, возможно, состоит в том, что политика Запада в качестве своих немедленных последствий способна вызывать гнев. Через три дня эта идея превращается в точку зрения, которую следует выслушать».
Ален Женестар, директор глянцевого журнала Polka, посвящённого вопросам фотожурналистики, написал в сентябре 2016 года передовицу на ту же тему, защищая обязанность СМИ служить для публики независимыми источниками информации. «Каждый гражданин имеет право сомневаться в эффективности правительственной политики в сфере безопасности, если список убитых за полтора года составил 230 человек, – писал он. – Каждый гражданин вправе требовать объяснений от министра внутренних дел, который после событий в Ницце упорно хранит молчание. Единство в действительно демократическом государстве состоит не в том, чтобы выказывать слепое и глухое доверие кому бы то ни было, даже президенту страны». Заголовок его передовицы – «Демократия продолжается и во время атак» – подчёркивал, что ответная реакция демократических стран, используемые ими методы, а также их стремление не вводить в действие оскорбительные «исключения» из принципа господства права являются важнейшими элементами борьбы с терроризмом. Однако лишь немногие журналисты публикуют материалы независимых расследований, способные поставить под вопрос законность операций, проводимых полицией и разведывательными органами. Подобные темы чаще всего оставляются расследователям нарушений прав человека или организациям по защите гражданских свобод.
«Некоторые журналисты боятся быть отрезанными от внутренних источников информации, сообщающих им об операциях, арестах или расследованиях, – заявил Эндрю Стролейн, европейский медиадиректор организации Human Rights Watch. – Возможно, они также опасаются расстроить публику, которая во времена кризисов имеет тенденцию верить властям и считать независимых журналистов «непатриотами» или даже идиотами, «играющими на руку» террористам».
Высказанная бывшим издателем Washington Post Кэтрин Грэхэм идея о том, что «новости – источник жизненной силы свободы», разделяется отнюдь не всеми. Согласно данным разных опросов, многие из тех, кто пытается найти компромисс между свободой и безопасностью, предпочли бы ограничение свобод и подход с точки зрения «в первую очередь – безопасность». После того, как «бешеный грузовик» врезался в толпу людей, прогуливавшихся по Английской набережной в Ницце 14 июля 2016 года, и при этом погибло не менее 84 человек, а более сотни получило травмы, опрос, проводившийся Французским институтом общественного мнения (IFOP) показал, что более 81% взрослого населения страны согласно на введение ограничений на традиционный либерально-демократический уклад жизни для борьбы с терроризмом. «Мы наблюдаем некую форму «демократического одобрения» упадка в сфере демократических свобод», – прокомментировал эти данные профессор Парижского университета Франсуа Сент-Бонне.
Власти некоторых стран подвергаются искушению искажённого толкования аргументов общественной или полицейской безопасности для того, чтобы оправдать противоречия в своей политике, не имеющей отношения к террористической угрозе. В августе 2016 года Кристиан Эстрози, один из лидеров оппозиционной правоцентристской партии и бывший мэр Ниццы, пригрозил судом пользователям социальных сетей, вывесившим фото сотрудников муниципальной полиции, допрашивающих скромно одетую женщину-мусульманку, сидящую на скамейке. По его словам, публикация этих фото, сделанных на пике споров о запрете на ношение буркини (купального костюма, закрывающего всё тело), привела к угрозам в адрес агентов полиции.
Власти всё чаще ведут себя так, как будто террористическая угроза или общественные беспорядки могли бы оправдать введение ряда ограничений на свободу репортёрской деятельности. В Нидерландах делались ссылки на «общественный интерес» или риск нанесения ущерба «общественному порядку» или «мирному сосуществованию» для того, чтобы запретить журналистам выполнять свою самую основную работу – удовлетворять общественный интерес к мерам по решению одной из животрепещущих проблем: проблемы миграции. Администрации небольших голландских городов ввели запрет на освещение в прессе хода дебатов между властями и местным населением по вопросу об открытии приютов для беженцев. По заявлениям властей, присутствие камер или репортёров могло разжечь страсти и сорвать попытки обсудить этот спорный вопрос цивилизованным образом.
«В открытом и демократическом обществе средства массовой информации сами решают, о чём и как информировать публику и какие методы при этом использовать», – пожаловалось Голландское общество главных редакторов СМИ.
Но Сандер Деккер, госсекретарь Нидерландов по вопросам образования, культуры и науки, поддержал это решение в своём ответе на один из вопросов в парламенте, заявив, что данная мера «не является несоразмерной».
Правительства демократических стран всё чаще принимают законы об общественной безопасности и меры, подвергающие опасности практику независимой журналистики. Правительство Испании 30 июня 2015 года ввело в действие «Закон об общественной безопасности», известный как закон, ограничивающий свободу слова, который разрешает наложение крупных штрафов на каждого, кто снимает полицию за работой. Такие законы, пояснило испанское правительство, должны защитить неприкосновенность частной жизни и безопасность правоохранителей и членов их семей. Но группы по защите прав человека и свободы слова пожаловались, что новый закон существенно ограничивает право прессы отслеживать поведение полиции и гарантирует безнаказанность за совершение полицейскими любых противозаконных действий или нарушений фундаментальных прав человека.
В апреле 2016 года Аксье Лопес – сотрудник баскского журнала Argia – стал первым журналистом, оштрафованным в соответствии с этим испанским законом. Он разместил на своей странице в Twitter «неразрешённые» фото полицейских, производящих арест. «С помощью этих фотографий можно установить личности принимавших участие в операции офицеров со всеми вытекающими для них опасными последствиями публичной идентификации», – заявил судья, рассматривавший дело, которое было открыто после публикации фотографий.
Подобным же образом в июле 2015 года во Франции был введён в действие так называемый «шпионский закон», позволяющий силам безопасности перехватывать беседы, ведущиеся в режиме «онлайн». Поскольку журналисты не исключаются из перечня возможных объектов прослушивания, этот закон потенциально угрожает посторонним вмешательством в законную профессиональную деятельность репортёров и подвергает риску их источники информации, предупредили группы по защите свободы прессы. Закон «предоставляет слишком широкие полномочия для ведения навязчивой слежки ради достижения широко толкуемых и неясно сформулированных целей, без предварительно полученного судебного предписания и без адекватных и независимых механизмов надзора», отметила Комиссия ООН по правам человека.
Среди дебатов о праве СМИ – и в более широком смысле, публики – знать правду мало кто сомневается в том, что терроризм является источником серьёзной угрозы для демократических стран. Большинство работников средств массовой информации осознают как масштабы этой угрозы, так и собственную ответственность за то, чтобы не питать террористов «кислородом публичности». Однако терроризм опасен не только своим насилием по отношению к людям, которые часто являются ни в чём не повинными мирными гражданами. Он также является частью усилий, прилагаемых убийцами к тому, чтобы люди представляли себе демократию как пустой орех, который легко расколоть с помощью страха. Террористы стремятся «отрубить» или вовсе уничтожить то, что является важнейшими гарантиями эффективности и высокой жизнеспособности демократического общества.
Из этого следует, что и те журналисты, что пытаются быть осмотрительными и осторожными в своей работе, тоже должны осознать, что свободная журналистика «сторожевых псов» сегодня нужна – и нужна больше, чем когда бы то ни было – для защиты демократических государств и их граждан от их же собственного инстинкта чрезмерной реакции; должны в принципе осознать, что свободная пресса может действовать как ограждение против правонарушений и ограничений, способных завести страны, выбранные террористами в качестве целей, в расставленные ими ловушки. В качестве предупреждения можно привести знаменитую цитату из книги «Время мук» (In a Time of Torment), написанной легендарным журналистом-бунтарём И. Ф. Стоуном в 1967 году. «Все правительства лгут, – писал Стоун, – но горе тем странам, чьи чиновники «курят тот же гашиш», который они раздают окружающим!».
Американский сенатор Дж. Уильям Фулбрайт сказал в своей речи 25 апреля 1966 года, во время войны во Вьетнаме: «Раскритиковать собственную страну – это и сослужить ей службу, и сделать ей комплимент. Служба состоит в том, что [критика] может дать стране стимул к тому, чтобы жить лучше, чем сейчас; комплимент же – в том, что он является свидетельством вашей веры, что страна способна жить лучше, чем сегодня… Короче говоря, критика – это больше, чем право: это акт патриотизма – я считаю, одна из более высоких его форм, нежели привычные ритуалы национального низкопоклонства».
Жан-Поль Мартос – бельгийский журналист и писатель, чья недавно написанная книга о журналистике и терроризме была издана ЮНЕСКО. Он преподаёт мировую журналистику в Католическом университете в Лувене (Бельгия) и является бывшим представителем КЗЖ в ЕС.