Валентинас Мите Корреспондент КЗЖ / Россия и Беларусь
Корреспондент независимого спутникового телеканала «Белсат» Алена Щарбинская была среди десятков журналистов, задержанных на прошлой неделе в Беларуси, когда вспыхнули акции протеста после переизбрания президента Александра Лукашенко, победа которого оспаривается многими избирателями и оппозицией. Ее продержали три дня в ныне печально известном следственном изоляторе, называемом местными жителями «Окрестина» – в честь названия улицы, на которой он расположен.
Щарбинская сообщила КЗЖ, что ее настолько сильно избили, что она была госпитализирована после того, как была освобождена без предъявления обвинений 13 августа. По данным Белорусской ассоциации журналистов (БАЖ), по меньшей мере 29 из примерно 68 журналистов, задержанных после выборов 9 августа, подверглись жестокому обращению со стороны милиции.
КЗЖ попытался дозвониться до изолятора «Окрестина», официальное название которого – Центр изоляции правонарушителей, но никто не ответил на звонки.
КЗЖ взял интервью у Щарбинской по телефону 15 августа. Хотя она все еще находится в больнице, она сказала, что ее состояние удовлетворительное. Через два дня она написала КЗЖ через приложение для обмена сообщениями, что ей стало хуже и у нее поднялась температура. Ее ответы были отредактированы для краткости и ясности.
Как именно вас задержали?
Поздно вечером 10 августа, после репортажа о протестах для «Белсата», я стояла у отделения милиции в очереди с коллегой, которая хотела подать жалобу по поводу пропавшего мужа. Ее муж – тоже мой коллега по «Белсату», где он работает оператором. Вдруг возле нас остановились две милицейские машины и из них выскочили люди в черном. Это был ОМОН, спецподразделение милиции. Один из милицейских с силой схватил меня за левую руку и начал буквально тащить к милицейскому автобусу. Я держала телефон в правой руке, и мне удалось взглянуть на экран – время было 22:23. Когда милиционер заметил, что у меня в руках телефон, он выхватил его с такой силой, что боль была нестерпимая.
Тогда милицейские затолкали в милицейский автобус всех, кто находился возле отделения милиции, в том числе и меня. В автобусе омоновцы вели себя помягче, так как внутри были пожилые люди. Некоторое время нас возили по городу, а потом пересадили в другую машину, в которой было несколько закрытых отсеков. Они отделили женщин от мужчин. Отсек, куда нас поместили, был крошечным, в нем было слишком мало места для такого количества людей. Мы еле дышали. На стенах машины была кровь, по крайней мере, в нашем отсеке. Потом нас отвезли в изолятор «Окрестина», главный следственный изолятор Минска, и оставили там.
Что случилось в «Окрестине»?
Сначала они поместили меня и других женщин в изолятор, отделение наподобие маленького двора со стенами и колючей проволокой вместо потолка. Они забрали наши ремни, шнурки, цепочки и тому подобное. Потом нас стали вызывать одну за другой для обыска и осмотра. Меня первой проинспектировала женщина-сотрудница ОМОНа, ставшая известной на всю Беларусь своим особо жестоким обращением с задержанными. Журналисты сейчас пытаются ее идентифицировать. Ее звали Кристина или Карина. Когда она вела меня в комнату досмотра, «Кристина» толкала меня и била дубинкой по спине. Она намеренно выбирала куда бить, чтобы было больнее всего.
После досмотра, когда я все еще была полуодетая, она вытолкнула меня из комнаты и через коридор, полный голых мужчин, заложивших руки за спину, лицом к стене. Их тела и головы были залиты кровью. Было много крови. Было ясно, что их сильно избивали. Были мужчины, которые стонали, некоторые не могли не кричать от боли. Милицейские обращались к ним только нецензурными словами.
Куда вас забрали после этого?
Женщин поместили в разные тюремные камеры, отдельно от мужчин. Меня поместили в камеру №9 на втором этаже, в секции изолятора «Окрестина», где содержатся люди, обвиненные в нарушении общественного порядка. Это была камера площадью около 12 квадратных метров с двумя двухъярусными кроватями для четырех заключенных. Но нас там было 26 человек. Многим из нас приходилось спать на полу. Первые 24 часа они не давали нам еды. Единственное, что у нас было, это водопроводная вода с сильным привкусом хлора. Туалетной бумаги не было. В камере было очень душно и жарко. 11 августа они привели в камеру еще женщин, и в какой-то момент в камере стало около 50 женщин. Сидеть было негде, нам пришлось стоять.
Расскажите подробнее об отношении к Вам в СИЗО.
Меня избивали в «карцере», потом во время ведения на досмотр. Утром 11 августа та же женщина, «Кристина», снова избила меня [когда меня отвели в комнату для допросов]. Она ударила меня коленом в живот. Всем женщинам [которые были доставлены в комнату для допросов] приходилось наклоняться и держать руки за спиной, когда они двигались по коридору. Если по той или иной причине они не могли наклониться и держать руки за спиной, их избивали дубинками. Днем 13 августа «Кристина» точно так же избила меня опять. Вечером меня отпустили.
Вы сейчас в больнице. Как ваше состояние?
Когда меня отпускали, я упала в обморок от ужасной боли. Меня доставили в больницу. Врачи говорят, что у меня огромные внутренние травмы в нижней части тела, гематомы и травмы мочевого пузыря. До сих пор сильно болит спина от ударов дубинкой «Кристины».
Чем вы объясняете такую жестокость?
Я не знаю. Когда они избивали нас, они говорили: «Вы ходите на митинги, потому что хотите свергнуть правительство». Нам говорили: «Власть хорошая. Вы хотите организовать еще одну «Украину» в Беларуси. Вы хотите крови. Вы хотите организовать еще один «Майдан» в стране» [имеется в виду украинская революция 2014 года, в основном сосредоточившаяся на площади Независимости в Киеве, также называемой площадью Майдан, которая привела к свержению президента Украины Виктора Януковича].
Как долго вам придется оставаться в больнице?
Сначала о больнице. В больнице много мужчин. Их всех так сильно избили, что больно на них смотреть. У некоторых из них серьезные травмы, опасные для жизни. Я хожу по больнице и общаюсь с пациентами как журналист.
Я знаю одного человека здесь, в больнице, которого изнасиловали милицейской дубинкой. Здесь, в больнице, люди рассказывают о поведении омоновцев в машинах милиции. [Говорят,] офицеры бросали одного задержанного на другого и ходили по их телам.
По сравнению с мужчинами в больнице могу сказать, что я в хорошем состоянии, у меня только гематома и боли в нижней части тела. Но врачи должны сделать дополнительные анализы, и тогда они решат, что делать. Врачи опасаются, что после таких побоев может начаться внутреннее кровотечение.
Как вы относитесь к ОМОНу?
Во мне бушует ненависть. Я никогда раньше не чувствовал такого. Мне нужно будет поработать над этим, возможно, с психотерапевтом. Это чувство меня разрушает меня изнутри. Но я не буду прекращать свою работу, меня, как журналиста, это не пугает, хотя я понимаю, что все может начаться заново, и я могу пострадать гораздо больше, чем сейчас. Нет, они нас не запугали.