Убийства поспешно классифицируются следствием как преступления на бытовой почве, а связь с профессиональной деятельностью жертв не рассматривается. Дела Натальи Скрыль и Вагифа Кочеткова были неверно классифицированы, а затем провалены.
Анатомия безнаказанности: Нераскрытые убийства журналистов в Pоссии
Официальная российская статистика занижает количество убийств журналистов на почве мести. В некоторых случаях исключается злой умысел, в других игнорируется профессиональная деятельность погибших. В двух вопиющих делах следователи скоропалительно определили, что журналисты были убиты в ходе обычных уличных ограблений, никак не связанных с их работой.
В каждом случае имеются доказательства того, что нападавших почему-то не интересовали принадлежавшие жертвам ценности. Убийцы не забрали золотые украшения, бриллиантовое кольцо и наличные деньги. И в каждом случае следователи почти не отрабатывали версию профессиональной деятельности жертв, не знакомились с опубликованными материалами и записями журналистов, и не опрашивали их коллег.
Убийства 29-летней Натальи Скрыль и 31-летнего Вагифа Кочеткова, произошедшие с промежутком в три года в расположенных за сотни миль друг от друга местах, были классифицированы как ограбления и безрезультатно разбирались в суде. Их дела потеряли актуальность, а напуганные родственники журналистов разуверились в системе правосудия. В одном из этих случаев родственница жертвы, пытавшаяся добиться более тщательного расследования, сообщила, что ей настоятельно рекомендовали прекратить эти попытки.
В одиннадцатом часу вечера 8 марта 2002 г. бизнес-корреспондент ростовской газеты Наше время Наталья Скрыль шла с автобусной остановки домой после вечеринки у друзей. Журналистка жила с родителями в Таганроге, промышленном городе на берегу Азовского моря. В последнее время она освещала борьбу за контроль над крупным таганрогским трубопрокатным заводом “Тагмет”.
Подошедший сзади неизвестный мужчина стал избивать Скрыль трубой или каким-то другим тяжелым предметом. По сообщениям местной прессы, выбежавшие на крики соседи нашли Наталью лежащей в луже крови. Она была немедленно доставлена в городскую больницу, но на следующий день скончалась. Журналистка была так изувечена, что отец ее не узнал. Нападавший, которого свидетели описали как молодого человека с длинными черными волосами, не тронул ни денег в кошельке Скрыль, ни ее золотых украшений. Какие-либо признаки того, что хоть что-нибудь было похищено, отсутствовали.
Перед своей гибелью Скрыль опубликовала ряд статей о борьбе за управление ”Тагметом”. К марту 2002 г. тянувшийся два года конфликт достиг своего апогея: альтернативный совет директоров пытался сместить руководство; у завода была выставлена вооруженная охрана; директор фактически забаррикадировался в своем кабинете. В то время в Таганроге приватизация была в самом разгаре, и времена были неспокойные. Как сообщила в интервью, данном КЗЖ в 2005 г., главный редактор Нашего времени Вера Южанская, “заинтересованные стороны должны были поделить между собой крупные средства”. По ее словам, многих известных людей в тот год находили мертвыми. Одного судью застрелили прямо в его кабинете; известного бизнесмена и сотрудника МВД обнаружили мертвыми, причем официально было объявлено, что они покончили жизнь самоубийством; мэра расстреляли около его собственного дома.
В тот день, когда на Скрыль было совершено нападение, она сказала коллеге, что намерена встретиться с неким человеком, который располагает информацией по ”Тагмету”. По словам редактора Ирины Хансиваровой, работавшей рядом со Скрыль в отделе новостей, “Наталья не назвала его по имени, но упомянула, что он должен передать ей более подробные конфиденциальные сведения о ‘Тагмете'”. Другой коллега Скрыль, Александр Пестряков, сообщил, что ее репортажи в предшествовавший гибели период становились все более подробными и критическими. По его словам, ”Скрыль держала руку на пульсе ‘Тагмета”’.
Первоначально сотрудники таганрогской прокуратуры отвергли версию убийства с целью ограбления, поскольку убийца не тронул ни украшений, ни денег Скрыль. Через пять дней после убийства таганрогские милиционеры объявили о задержании троих подозреваемых. Их однако вскоре освободили, а следствие по-видимому пошло в другом направлении. По одновременному сообщению радиостанции ”Эхо Ростова”, в конце июля 2002 г. следователи объявили, что убийство было совершено все-таки с целью ограбления и без всякой связи с профессиональной деятельностью Скрыль. Никаких объяснений такой смене направления расследования дано не было.
По словам Григория Бочкарева, одного из бывших коллег Скрыль, следователи не проводили тщательного опроса сотрудников редакции, а фоторобот подозреваемого вообще не был составлен. Хансиварова сообщила КЗЖ, что следователь один раз очень коротко побеседовал с ней, по ее оценке буквально две минуты. Сообщение Хансиваровой о том, что Скрыль собиралась встречаться с человеком, который располагал информацией о ”Тагмете”, следствие никак не заинтересовало.
По словам Южанской, к сентябрю 2002 г. расследование было закрыто ввиду отсутствия подозреваемых. После того как дело пролежало без видимых сдвигов почти три года, власти стали давать противоречивые ответы на вопросы групп по защите прессы.
В письме от 10 июня 2005 года Генеральная прокуратура сообщила московскому Фонду защиты гласности, что после рассмотрения всех имевшихся версий, следствие по этому делу в Таганроге было прекращено. Месяц спустя, после проведенной КЗЖ в Москве конференции, на которой родные и коллеги нескольких убитых журналистов выразили глубокую озабоченность действиями правоохранительных органов, генеральный прокурор России сделал заявление иного содержания. Расследование по делу Скрыль “продолжается”, сообщила Генеральная прокуратура 11 июля 2005 г. в своем ответе на запрос КЗЖ.
Однако продолжается оно не активно, или по крайней мере уже не так активно. Запрос о предоставлении комментариев, сделанный КЗЖ в 2009 г., три раза передавался из одного следственного управления в другое, в том числе в ростовский следственный комитет. В июле 2009 года КЗЖ получил письменный ответ представителя комитета С.Г. Мартыненко, который сообщил, что активное расследование приостановлено. Подробностей он не раскрыл.
Нелля Скрыль, мать журналистки, рассказала КЗЖ, что власти и ей ни о чем не сообщают. Особенное беспокойство вызвало ее признание, что она боится подробно обсуждать это дело. Ситуация видимо весьма изменилась с 2005 г., когда Нелля Скрыль приняла участие в конференции КЗЖ и открыто говорила об отсутствии результатов в расследовании убийства ее дочери. Вместе с другими участниками она подписала публичную декларацию с призывом к российским властям обуздать убийц журналистов.
В апреле этого года в разговоре с сотрудником КЗЖ Нелля Скрыль сказала: ”Мне один раз намекнули: пока все родственники живы, я бы не вмешивалась в это дело. Я и не хочу вмешиваться, потому что боюсь за своих родственников. Если бы меня спросили, я бы сказала – закройте это дело, и всем было бы безопасно”. Она отказалась назвать имя человека, от которого исходило это предупреждение. Потом добавила: “Да и не будут его все равно расследовать. Вот если бы государство содержало бы пострадавших, то оно было бы заинтересовано в том, чтобы убийц и других преступников быстро находили, а так никто в этом не заинтересован. Листьева убили, Политковскую убили и что? Не нашли никого и не найдут, а ведь это очень известные люди, не то, что моя Наташа”.
Около 11 часов ночи 27 декабря 2005 г. политический обозреватель тульской газеты Молодой коммунар Вагиф Кочетков возвращался домой после встречи с друзьями в кафе. Как сообщил КЗЖ редактор Молодого коммунара Александр Ермаков, на следующий день Вагиф должен был ехать в командировку загород и хотел собрать вещи. По сообщениям прессы и источников КЗЖ, Кочетков подходил к дому, когда нападавший (или нападавшие) нанес ему удар тупым предметом по голове и забрал его сумку и мобильный телефон; денег и бриллиантового кольца Кочеткова никто не тронул. Отчим Кочеткова Юрий Байков сообщил КЗЖ, что в сумке находился паспорт журналиста, журналистское удостоверение, кредитная карта и рабочие материалы. (По словам Байкова, три месяца спустя сумку обнаружила уборщица в подвале соседнего дома. Из ее содержимого не пропало ничего, кроме журналистских материалов.)
Около 2 часов ночи 28 декабря соседи обнаружили Кочеткова лежашим на земле в бессознательном состоянии. Они привели его в чувство и помогли добраться домой. Кочетков не вызывал скорую помощь, и не сообщил о нападении в милицию; он также не сказал родителям, узнал ли он нападавшего.
Байков сообщил КЗЖ, что когда на следующий день Кочетков обратился в больницу, врачи нашли у него две гематомы и сказали, что его жизни ничто не угрожает. Однако 1 января 2006 г. состояние Кочеткова начало ухудшаться. 5 января ему сделали операцию на головном мозге, он впал в кому и через три дня скончался. По сообщениям в прессе и данным КЗЖ, вскрытие установило у него перелом основания черепа, сотрясение мозга, множественные травмы груди и другие повреждения.
7 января 2006 г. родители Кочеткова Юрий и Валентина Байковы сообщили о нападении на сына в правохранителные органы, и тульская милиция начала уголовное расследование. Через два дня органы сообщили о том, что у следствия есть подозреваемый.
3 апреля 2006 г. тульская прокуратура объявила, что расследование завершено и установлено, что Кочеткова убили при ограблении, и предъявила обвинения в ограблении и убийстве прежде судимому за разбой жителю Тулы 26-летнему Яну Стаханову, которого местная пресса туманно описала как предпринимателя. Как сообщили КЗЖ родные и коллеги Кочеткова, следователи не расспрашивали его коллег о его недавних журналистских заданиях и не интересовались электронными файлами и записями репортера. Хотя перед убийством Кочетков занимался опасной тематикой, следствие по-видимому отнеслось к его материалам без интереса.
Непосредственно перед нападением Кочетков опубликовал статью в Труде (он был местным корреспондентом этой московской газеты) о деятельности тульской наркомафии. Статья под заголовком “Месть мафии?” вышла в Труде 16 декабря 2005 г.. За полгода до этого, 17 июня 2005 г. Молодой коммунар опубликовал другую статью Кочеткова, в которой журналист критиковал методы работы тульской фармацевтической фирмы ”Протек”.
Журналисты Молодого коммунара сообщили московскому интернет-изданию Newsinfo, что Кочеткову угрожали по телефону в связи с его статьями. Однако и родители, и коллеги сказали, что Кочетков обычно не делился с ними своими страхами.
Суд над Стахановым начался 17 апреля 2006 г. в Пролетарском окружном суде г. Тулы. По сообщениям местной прессы, ходили слухи, что Стаханов сознался в убийстве на предварительном следствии, но впоследствии заявил, что признание у него вынудили силой в милиции.
По сообщению Юрия Байкова, который официально представлял в суде родных Кочеткова, показания Стаханова могли быть вынужденными или добровольными, но в них присутствовали противоречия. Первоначально Стаханов утверждал, что ударил Кочеткова один раз и забрал у него мобильный телефон и сумку, которую выбросил в местную реку; в последующем заявлении он сказал, что ударил Кочеткова несколько раз, забрал его телефон, а сумку бросил в какой-то подвал неподалеку от места нападения.
По словам Байкова, даже если бы Стаханов не вызывал сомнений в качестве подозреваемого, естественно было бы предположить, что расправу заказал кто-то другой. “Я не верю, что этот человек напал на моего сына из-за телефона”, – сообщил Байков КЗЖ в апреле. “Этого человека на суде защищали 2 адвоката … Зачем ему, человеку, у которого есть машина, работа, телефон моего сына …? Но милиция сразу заявила, что это ‘бытовуха’. Другой версии даже не рассматривалось”. По его словам, в следствии имелись и другие пробелы, в частности не было изучено содержание жесткого диска компьютера, на котором Кочетков работал дома.
В апреле 2008 г. судья Андрей Шмаков оправдал Стаханова, постановив, что доказательства, представленные обвинением, недостаточны.
На протяжении нескольких месяцев после оправдания Стаханова Байков безуспешно апеллировал в тульский областной и Верховный суд. В ноябре 2008 г. он поехал в Москву на встречу с генеральным прокурором Юрием Чайкой и передал ему письмо, адресованное президенту Дмитрию Медведеву, в котором просил провести новое расследование. В апреле этого года Андрей Пономарев, занимающий руководящую должность в тульской прокуратуре, сообщил репортерам на пресс-конференции, что его ведомство проведет повторное расследование дела. “Сейчас очевидно, что настоящие преступники ушли от ответственности”, – сказал Пономарев.